— Ожил?
— Ты скажи.
— Посмотрим, как будешь себя вести. Есть хочешь?
Я прислушался.
— Пока нет. А что, уже время?
— Вообще-то вечер.
— Ничего себе…
— Лежи-лежи. Вскакивать не обязательно. Новости тебе сообщат.
— А есть новости?
— Как не быть. Главная такая: наверху никого нет. Все ушли. Разведка смоталась до «Птички» — там тоже пусто.
— Так, — сказал я. — А не главная?
— Хомилль очнулся. Жаждет общения. Но пока ещё рано, слаб.
— Что с ним Зорах делал?
— Я не поняла. Но это высшее мастерство. Так активизировать плоть… я думала, это легенды. В старых книгах об этом писали, но чтобы своими глазами увидеть… до сих пор не верится.
— А куда все делись? — вдруг сообразил я. Вокруг было пусто и тихо.
— Шпресс принял решение продолжить экспедицию, — сказала Рыба и ухмыльнулась половиной рта. — Пандейцы данное решение поддержали. Так что — добро пожаловать в штат, господин начальник охраны…
— То есть моего согласия не требуется?
— Не-а, — помотала она головой. — Всё уже решено. Привыкай.
Чак
Князь по обыкновению врал направо и налево, что граната попала мне в голову, но отрикошетила и обвалила дальнюю стену пещеры. Ну, не знаю. На затылке действительно была шишка размером с полкулака, Рыба её вскрыла и выпустила дурную кровь. Сразу стало легко. Я ходил с повязкой на голове и веселился по любому поводу. Рыба говорила, что я такой весёлый дурак потому, что сотрясение мозга, но это скоро пройдёт, поскольку мозг у меня меньше, чем в среднем по больнице, а череп толще.
И ещё они с Князем очень мило стеснялись. Они понимали, что все всё видят, но ничего не могли с собой поделать. И если кто-то из них на полминуты отходил от другого, то этот другой тут же начинал непроизвольно озираться, а потом бежал искать.
А я всё больше времени проводил в госпитале, с Хомиллем и остальными. Хомилль сначала просто лежал и пытался что-то говорить, но говорить ему было трудновато — слова три подряд, и тянет кашлять, а кашлять ему ещё нельзя, хотя и нужно. Каждый день Рыба выкачивала ему из лёгких жидкость. Потом она решила, что так она его не вылечит, собрала дыхательную помпу — это пять таких шарнирных рычагов с присосками на концах, поднимают и опускают грудную клетку и живот, и воздух входит и выходит, как из кузнечных мехов, — и стала колоть его сильными снотворными и той дрянью, которая расслабляет мышцы, чтобы он лежал неподвижно; два раза в сутки аппарат останавливали, Шило перекладывали, обтирали, кормили с ложечки (он не просыпался), снова укладывали и подсоединяли аппарат.
Под такими же аппаратами лежали ещё двое — как сказали пандейцы, их они подобрали возле нашего дома, а вернее, возле машин, которые за нами приехали. Я долго всматривался в худые заросшие лица, но узнать ни того, ни другого не мог. То есть — или водители, или «хищники». Рыба сказала, что ещё не знает, можно ли их снимать с аппаратов и возвращать в сознание. Что ей нужно с неделю за ними понаблюдать. Ну, возможно…
У Рыбы теперь был почти полного комплекта госпиталь, в котором лежали всего пятеро — вернее, лежали четверо: Хомилль, раненый вместе со мной пандейский капрал, и эти двое без сознания неизвестно кто; а один — я — госпиталь только посещал и получал капельницы, уколы в задницу и каждый день по полчаса пребывания в диагностическом шлеме: он просматривал мои мозги и пытался там что-то найти; и, прогуливаясь потом по расположению и встречая Рыбоньку, я видел в её глазах хищный профессиональный блеск, когда кто-то при ней чихал или там потирал поясницу.
Набралось нас в Казл-Ду немало. К пандейцам, что были с нами, присоединились ещё шесть человек, остававшиеся в их лагере (плюс двое без сознания, но я не уверен, что их нужно считать), потом пришли четверо научников, прятавшиеся по подвалам и пустым башням, ещё несколькими днями позже из долины потянулись солдатики, которых увёл Бене; они там умудрились растерять друг друга — отошёл на шаг, тут же назад, а уже никого нет… Но так или иначе, а шестнадцать человек из Долины вернулось — рядовые, два капрала и корнет. Сам Бене и ефрейтор Догу — инициаторы ухода из лагеря — пока не появлялись…
Князь сказал, что собрали двадцать шесть тел, из них шестеро — научники. В некоторые башни невозможно было попасть — лестницы были втянуты на верхние этажи, но никто не откликался на зов. И танк, в котором в смутную ночь прятался начальник Шпресс, был заперт изнутри. То есть погибших могло быть ещё какое-то число.