Так или иначе, а две группы удалось создать, подобрать для них оборудование и ускандалить программы. Одна группа, полевая, с портативными приборами и переносной лабораторией, должна была выдвигаться в места, где детекторы НАИ определяли наличие излучения, и там производить всякого рода исследования на подопытных учёных; более всего я возлагала надежды на диагностический шлем, улавливающий как электрические сигналы мозга, так и изменения кровотока, и на Эхи — который с этим шлемом творил чудеса. Он и руководил группой. Вторая группа, которую возглавил Шпресс, разворачивала стационарную лабораторию здесь и занималась изучением выживших и, увы, погибших. Хотя пандейцы с возмущением отказывались от обвинений в том, что они охотились на бывших офицеров спецвойск и выдирали у них из черепов какие-то устройства, я заставила сделать вскрытие всем погибшим военным; у троих череп был когда-то трепанирован, и отверстия закрывали пластины из неизвестного сплава — точно не из титана. Детальный анализ мы сделать не могли, грубый же показал наличие тантала, никеля, палладия и набора каких-то редкоземельных. Пластина заметно магнитилась, а ещё из неё в мозг уходили тончайшие электроды — хотя никаких признаков электрических схем ни простым глазом, ни с помощью микроскопа выявить не удалось.
Пластины оставались загадкой. Похоже, и для пандейцев — они хоть и научная разведка, но не актёры же, вот так разыгрывать изумление…
Тем более что Шпресс, порывшись в аппаратуре, сказал, что вполне можно собрать плохонький, но для полевых условий сойдёт, — ментоскоп. Ибо есть диагностический шлем, есть походный нейроанализатор и есть эхоэндоскоп. Если посидеть с паяльником…
Я попросила его сделать это, но чтобы никто больше не знал.
Мне не хотелось засылать поисковые группы вглубь Долины — просто потому, что пока непонятно было, что там ещё искать, — однако же, посидев с Чаком над той, ещё корнетом Лори исчёрканной картой, поняла: хотя бы ещё один поиск провести придётся.
Сильно мешало то, что детекторы НАИ не различали, какого рода излучение они детектируют. В лексиконе сил специального назначения — и научников, которые на них работали — существовало излучение «белое» и «черное». Считалось, что «лучевые удары» наносятся тем же «белым» излучением, только значительно большей мощности. Но исследования, опубликованные вскоре после революции (я думаю, сгоряча — уже через год это не пропустили бы в печать), установили, что при лучевых ударах существенного повышения мощности не было, а изменялось качество излучения — на фоновое накладывалось ещё одно, условно названное «красным». Поскольку сама природа излучения до сих пор была неясна, то и установить, чем именно отличаются «цвета» — частотой, модуляцией, поляризацией — не удалось. «Группа учёных продолжает работать над этой проблемой» — так заканчивалась статья, но никаких новых работ группа не опубликовала; имена исследователей мне ничего не говорили… Я давно подозревала, что имелось как минимум ещё одно излучение, вызывающее неуправляемый страх, а при определённой силе сигнала — и смерть; теперь вот и Чак подтвердил это — уже своими переживаниями.
Дело в том, что холм, который Чак определил как источник «лучей поноса», был той самой возвышенностью, которую мы с Лори определили как не пропускающую спонтанное излучение из двух выявленных в Долине источников. Судя по всему, что-то внутри холма работало как вогнутое зеркало, отражавшее излучение в сторону и то ли усиливающее, то ли искажающее его…
Конечно, хотелось послать кого-нибудь туда, на холм, чтобы покопались и нашли — но уж очень рискованно. Причём я понимала, что рано или поздно кто-нибудь примет решение и отправит — или пойдёт сам — но… пусть это буду не я.
Кроме этого, на мне лежала ещё и медицинская часть — поскольку других клиницистов среди господ учёных не нашлось. В помощь мне был предоставлен пандеец-санинструктор, старший ефрейтор Даньши. В армию он попал потому, что был отчислен с четвёртого курса университета за неуспеваемость. Он оказался просто тугодумом, такие бывают, и да, тут смотря на какого преподавателя нарвёшься… Иногда требовалось приложить немалые усилия, чтобы он тебя правильно понял — но поняв, он всё делал размеренно и чётко. Врач, который был в группе и который вытащил из царства тьмы двоих тяжелораненых старателей, пропал без вести в ту ночь, когда Эхи уговорил пандейцев выйти на контакт с нашими. Тяжелораненые были сейчас на дыхательных помпах и под наркотиками, и я пока ещё не решила, выводить их из этого состояния или подержать ещё. Кстати, Шило я тоже подключила к помпе — сам он глубоко дышать категорически отказывался, а без хорошей вентиляции его ждала тяжёлая пневмония…