Больше ничего не происходило. Гудел компрессор, легонько шипел воздух в цилиндрах, негромко ходили поршни и рычаги; чуть посвистывая, втягивался в лёгкие обогащённый кислородом и увлажнённый воздух из маски; выходил он с похрапыванием…
Наконец шаман повернулся и пошёл на выход. Я посторонился, пропуская его. Но он остановился рядом со мной и сказал:
— Сказал где. Пойдём найдём.
— Что?
— Не знаю. Вещь. Фонарь есть?
Фонарь был.
Шило устроил свой тайник в обрыве рядом с дорогой — шагах в пятидесяти от «глубоководного танка». В сухой земле была прокопана ниша штыков на пять в глубину; под нишей очень кстати из земли выступал плоский камень, на котором было удобно стоять. В нише лежали два вещмешка. Я выбросил их на дорогу, вылез сам. Шаман не сделал движения, чтобы поднять мешки, просто повернулся и пошёл обратно в лагерь. Я поднял их — один был лёгкий, второй увесистый, — и пошёл следом.
Стараясь ничего плохого не думать.
Шаман привёл меня туда, где раньше располагался штаб. Сейчас это обширное помещение не использовалось, Рыба и Шпресс заняли под свой штаб небольшую башню рядом с госпиталем. Здесь оставалась кой-какая мебель, в частности, большой стол. На него я и вывалил содержимое вещмешков.
В одном были консервы и три коробки армейских рационов. Тех самых, с оранжевой полоской…
В другом — упаковки с антисептическими носками, два боевых ножа, коробка малокалиберных пистолетных патронов (я решил их забрать, они подходили к моему трофейному револьверу), банка с маскировочной краской для лица и рук — и непонятного назначения прибор из тёмно-красной волокнистой пластмассы.
На него шаман тут же показал пальцем.
Я взял прибор и стал рассматривать.
Снизу был отсек для батареи. Что было легко понять по изображению батареи, выдавленному на пластмассе. Кажется, это было всё, поддававшееся интуитивному пониманию.
Ах, да. Ещё выключатель.
Потому что прочее представляло собой полный инженерный бред.
Там был тёмный экранчик с непонятной шкалой, чем-то напоминающей шкалу артиллерийской панорамы, но без всяких пояснений. Под экранчиком были четыре круглые разноцветные кнопки. Ниже в два ряда располагались по три продолговатые клавиши — крайние со стрелками в стороны, центральные — со значками креста и креста в круге. Под ними шли двадцать квадратных кнопочек — четыре ряда по пять в ряду. Они были просто пронумерованы. Ещё ниже снова были клавиши со стрелочками, но теперь на крайних стрелочки показывали вверх и вниз, а на средней было схематическое изображение ладони. И, наконец, самый нижний ряд повторял самый верхний, только цвета кнопок отличались.
Я щёлкнул выключателем. Ничего не произошло. Наверное, сели батарейки.
Батарейный блок открывался туго. Батарейки были самые обычные, бытовые. Таких надолго не хватает. Я их выбил, заглянул внутрь. Контакты окислились. Надо почистить и вставить свежие батарейки, и тогда… что?
Я посмотрел на шамана.
Он стоял, совершенно неподвижный, глядя куда-то себе под ноги. Я не стал отвлекать его от созерцания и тихонько вышел из башни.
Со стороны долины тянул несильный ветерок. Он нёс остатки тепла и странные запахи.
Потом я увидел, что там, где располагалась «Птичка», поднимается зарево. О да, там было чему гореть… Я пошёл к обрыву. На фоне зарева обозначился чей-то бесформенный силуэт.
Это был генерал-профессор.
Я встал рядом. Да, без сомнения — полыхала «Птичка». И ещё только разгоралась.
— Э-э… Динуат… — кашлянул Шпресс, — я ведь верно догадываюсь, что вы — оттуда? — он кивнул на зарево.
— Да, — сказал я.
— То есть с Чаком вы никакие не братья?
— Трудно сказать. Отец Чака меня официально усыновил. Кроме того, Чак женат на моей сестре. — Я подумал и добавил: — А я — на его.
Я не стал уточнять, что одна сестёр — сводная, а другая — троюродная.
— То есть доктор Мирош — сестра Чака Моорса?
— Чака Яррика, — сказал я. — Если вам это что-то говорит.
Генерал-профессор обалдело присвистнул.
Не знаю, зачем я его раскрыл. Надоело скрываться.
— А я — Динуат Лобату. Больше известный как «полковник Чёрный».
— Кого только не встретишь… И всё, что про вас писали — правда?
— Понятия не имею, — сказал я. — Читать ничего не приходилось.
— А юноша в госпитале — случайно, не молодой император?
— Нет. Но он из его гвардии. Император где-то там, — я показал на Долину. — Если ещё не ушёл в Пандею.