У Железняка в такие минуты возникало ощущение, что тут могут тренироваться спортсмены только самой высокой спортивной квалификации, чемпионы мира. По своему обыкновению делить все явления на пригодные и непригодные для коммунизма, он относил дворец к коммунистической эпохе безоговорочно.
Имена своих первых противников Иван уже знал. Это были сильные боксёры, с которыми ему ещё никогда не приходилось встречаться. Но понимание этого не вызывало страха, хотелось выйти на ринг, помериться силами.
— Сейчас на парад позовут, — подошёл и сел рядом Григорий Иванович.
Железняк молча кивнул головою — он готов. Гурьянов тоже чувствовал эту готовность и уже не давал никаких советов — теперь, перед боем, они могут только навредить.
Заиграла музыка, быстро прошёл парад, начались первые встречи.
Аккуратно, как всегда, описывал каждый бой Железняк в своём боксёрском дневнике. Пять боёв пришлось ему выиграть, прежде чем дошёл он до финального боя.
Для финальных боёв один ринг убрали, свет всех прожекторов был сосредоточен на оставшемся. Трибуны были темны от народа.
Железняк вышел на ринг для финальной встречи. Сел на стул, взглянул на своего противника. Крепкий, сильный, опытный. Что бы там ни было, а биться в финале — это уже большое достижение. Как бьётся Варченко? Не удалось увидеть ни одного его боя. Кажется, левая перчатка не так сидит. Нет, оказалось, всё хорошо. Что это? Уже гонг? Да. Начали!
Непонятно странное спокойствие почувствовал Железняк в этом бою. Может, устал он в долгом пути к финалу, а может, это пришла уже боксёрская зрелость, когда всё покорно единой воле. Мысли точные, ясные появляются и исчезают молниеносно.
Что ж приготовил сегодня противник? Пока ничего нового не заметно. Три-четыре разведывательных, не сильных удара левою, правая наготове, для бокового удара в голову. Всё это мы уже видели. Осторожно! Ага, он идёт в атаку, значит, где-то появится открытое место. Очень хорошо. Бросился вперёд, остановим его прямым и отойдём. Достал? Очень хорошо. Что? Уже конец раунда? Быстро! Какой хороший и свежий воздух! Хоть бы подлиннее была эта минута! Что-то говорит Гурьянов, — знаю, уже всё знаю. Гонг. Ого, какой темп предлагает Варченко. Нет, теперь уже Иван стал непослушным, он сам знает, как вести бой. «Перейдём к обороне и чуточку откроемся слева… Ага, заметил, бросился, не разведав, обманываю я или в самом деле открылся. Получай удар, и я отступлю и снова закроюсь. Наступай, придёт и моя минута. Наступай, наступай, я вижу, куда ты хочешь ударить. Ну, бей! Я раскрылся, я сам тебе помогаю, Ага! Блеснули глаза, будешь бить. Бросился вперёд? Теперь осторожный, как на коньках, шаг налево. Уже промахнулся? А теперь ударю я дважды, боковым левой и прямым правой. Выдержал? Выдержал. Только закрылся наглухо, ещё не может опомниться».
Гонг.
— Оба раунда твои, — прошептал Гурьянов в перерыве, быстро махая полотенцем.
Железняк молча кивнул головою. Снова прозвучал гонг.
«Почему такими тяжёлыми стали перчатки? Устал? Нельзя, чтобы об этом догадался противник. Скорей к нему! Ага, видно, он тоже устал. Значит, подействовали мои удары? Что ж, ты так и будешь ходить закрытый? Ждёшь, когда я сам раскроюсь, а тогда ударишь? Так ты хочешь, но так не будет. А я вот тебя достану, надо скорей закрываться, а вот теперь не надо, потому что я тебя обманываю, а это уже настоящий удар, снизу вверх левой, потом боковой правой. Ох, какой же ты сильный! Даже туман поплыл в глазах, достал-таки меня твой удар. Ничего, осторожнее. Когда же будет гонг?»
Ага, вот уже идёт к канатам Гурьянов. Гонг.
Они оба стояли посредине ринга. Подошёл судья, стал между боксёрами и резко вскинул вверх руку Железняка.
— Варченко умный боксёр, — говорил Гурьянов после боя, — рванись ты чуть сильнее вперёд, лежать бы тебе на полу.
— Но я же не рванулся, — ответил Железняк.
Его окружила толпа спортсменов, приветствовали, поздравляли. Подошёл Варченко, пожал руку. Железняку очень хотелось вернуться скорее в Калиновку. Интересно, передадут ли сегодня по радио, что он выиграл первенство? Саня, вероятно, услышит. Какой бы подарок ей купить?
Уехал Иван из Калиновки мало кому известным боксёром первого разряда, а вернулся мастером спорта.
«Вероятно, все ребята придут встречать меня на вокзал, — думал Железняк. — Ведь воскресенье, все свободны».
Но никто не встретил ни его, ни Гурьянова, даже Андрейки не видно было. Что же это такое? Может, телеграмму не получили? Странно. Скорее домой! Иван почти побежал и ещё издали увидел у своего парадного грузовую машину, покрытую красным и чёрным, большую толпу людей.