Подняв парализатор, Роффери толкнул дверь ногой. Она подалась внутрь. Послышались мелкие шажки, и вновь наступила тишина. Комната оказалась большой, но темной. Источник света был уничтожен — как давно, кем?
— Кто это был? — поеживаясь, спросил Вэнтедж.
Если бы помещение было освещено, водоросли в своей погоне за светом давно бы высадили двери, но темных закутков они не любили еще больше, чем человек.
— Наверное, крысы, — сказал Комплейн, переводя дыхание. — Входите. Роффери, чего ты ждешь?
Роффери достал из котомки фонарик и зажег. Он двинулся вперед первым, остальные — за ним. Помещение было очень большим и совершенно пустым. Свет фонарика выхватывал перекрытия в потолке, пустые стены и пол, заваленный хламом. Кресла, столы с выдвинутыми ящиками — все носило на себе следы мощных ударов, нанесенных топорами, а металлические стеллажи были погнуты и валялись в пыли. Пятеро мужчин остановились на пороге и настороженно присматривались, пытаясь прикинуть, как давно было все это изуродовано.
— Здесь никого нет, — успокоенно сказал Мараппер. — Будем отдыхать. А шум действительно был от крыс. Рой, загляни-ка за дверь вон с той стороны.
Рой увидел еще одну дверь — она была наполовину приоткрыта. Обогнув поломанный стол, он толкнул дверь и увидел, что за ней находилась ванная комната. Фарфоровая раковина была расколота, водопроводные трубы вырваны из стены. Воды здесь не было давным-давно. Комплейн осматривал ванну. Неожиданно откуда-то выскочила грязно-белая крыса и, увернувшись от пинка, скрылась из глаз.
— Довольно, — сказал Мараппер. — Сейчас перекусим, а потом кинем жребий, кому дежурить.
Они ели, бережно используя взятые с собой припасы. Возник спор — кому стоять на страже? Поскольку Фермор и Комплейн считали это естественным, а Роффери и Вэнтедж излишним, священник взял на себя труд разрешить их спор. Он молча поел, потом вытер тряпьем руки и, не переставая жевать, сказал:
— Роффери будет дежурить первым, а Вэнтедж сменит его. Во время следующего сна будут дежурить Фермор и Комплейн.
— Ты же сказал, что мы будем тянуть жребий, — обиженно сказал Вэнтедж.
— Я передумал.
Он сообщил это так небрежно, что Роффери невольно сжал кулаки.
— Наверное, тебе, святой отец, никогда не придется быть часовым? — спросил он.
Мараппер развел руками, и на его лице появилось выражение детской наивности.
— Дети мои, ваш духовный отец будет оберегать вас все время — как во сне, так и наяву.
Неожиданно сменив тему, он достал из плаща какой-то круглый предмет.
— С помощью этого приспособления, — сообщил он, — от которого я предусмотрительно избавил Циллака, мы сможем устанавливать время дежурства так, что никто не сможет обижаться на других. Видите, на одной из его сторон помещен круг с цифрами и три стрелки. Это — часы, и они отмеряют время. Их сконструировали Гиганты, а это значит, что и им тоже приходилось иметь дело с безумцами и Чужаками.
Комплейн, Фермор и Вэнтедж с интересом рассматривали часы, Роффери приходилось видеть их раньше, и он сидел с безразличной миной. Священник принялся крутить небольшую головку на часах.
— Это я делаю для того, чтобы они действовали, — доброжелательно пояснил он. — Из трех стрелок вот эта, маленькая, движется слишком быстро, и на нее можно не обращать внимания. Две другие перемещаются с меньшими скоростями, но нас интересует только вот эта, самая медленная. Видите, сейчас она направлена на цифру 9. Эрн, ты будешь дежурить до тех пор, пока эта стрелка не дойдет до цифры 10. Тогда разбудишь Вэнтеджа. Вэнтедж, ты стоишь на карауле, пока стрелка не дойдет до 11, после этого разбудишь нас, и мы пойдем дальше. Ясно?
— Куда пойдем? — ворчливо спросил Вэнтедж.
— Об этом мы поговорим, когда выспимся, — важно произнес Мараппер. — Сейчас самое важное — это сон. Если заметите что-то подозрительное, разбудите всех, только без паники. Я не люблю, когда без причины нарушают мой сон.
Он устроился в углу, оттолкнул сломанное кресло и начал готовиться ко сну. Все последовали его примеру, только Роффери с неприязнью следил за ними.
Все уже лежали, когда Вэнтедж нерешительно заговорил.
— Отец Мараппер, — в голосе его звучала мольба. — Ты не хотел бы помолиться о целости наших шкур?
— Я слишком устал, чтобы заботиться о чьих-то шкурах, — ответил Мараппер.
— Коротенькую молитву, отец!
— Ну, ладно уж. Дети, пространства для вашего «я», молимся.