─ Где же вы оставили Жорика?
─ Чужая тетя пришла и унесла его куда-то, ─ отвечает Мария.
─ А знаете ли вы, ─ говорит брат Коля, ─ что наша мама завербовалась, хочет от нас уехать?
─ Куда уехать? ─ спрашивает Мария.
─ Этого мы не знаем, ─ отвечает Шура, ─ но раз пришли, ложитесь вон там в угол и спите.
Легли Мария и Вася у холодной печки на полу земляном, обняли друг друга, согрели, как могли, и заснули усталые. Утром, еще и солнце не поднялось, кто-то растолкал их ─ вставайте! Мария вскочила торопливо, думала, это Шура за что-то ругать собирается, ибо Шуру она боялась, но это не Шура, а мать их стоит над ними в ватнике и с мешком в руках.
─ Давайте, ─ говорит, ─ дети, попрощаемся, я уезжаю.
Поцеловала она Марию, поцеловала Васю, совсем сонного, поцеловала Шуру, поцеловала Николая и ушла. Мария с той поры уже не спала, а Вася спал. Но лишь солнце поднялось, растолкала Мария Васю.
─ Хватит, ─ говорит, ─ спать. Пора идти за пропитанием.
Как вышли на улицу, зябко еще было и петухи в селе Шагаро-Петровском то там, то здесь перекликались. Перешли Мария и Вася тамбу, миновали болото и с бугра спустились к речному берегу. Туман еще над водой, плещет вода в тумане, сыро и неласково здесь, но зато растет съедобная трава рогоза.
─ Дергай, Вася, ─ говорит Мария, ─ пучок травы набери в ладонь и дергай вот так, ─ и она выдернула пучок травы. ─ Побольше пучков наберем, ─ говорит Мария, ─ сколько унести сможем, потому не все в этой траве съедобное, часть в отход пойдет.
Пока набрали Мария и Вася рогозы, туман разошелся и теплее стало. Вернулись они с рогозой к хате, расположились на солнышке, и начала Мария эту траву рогозу очищать от несъедобной кожицы да сухих стеблей, все же съедобное в той траве Васе давать и сама есть. Наелись Мария и Вася вдоволь, а как наелись ─ задумались.
─ Вот что, Вася, ─ говорит Мария, ─ двинем-ка мы в город Димитров на станцию, так как нам дорога уже знакома.
─ Двинем, ─ отвечает Вася.
─ Только всю дорогу бежать надо, ─ говорит Мария, ─ потому, боюсь, не застанем мы мать… Согласен?
─ Согласен, ─ отвечает Вася.
И побежали они, и бежали всю дорогу, и на этот раз дорога показалась им короче, может, оттого, что поели травы рогозы вдоволь и сил больше было. Как санаторий, да мельница, да церковь, да заказ за спиной остались ─ и не помнят. Только перед Липками, на колхозном поле, дух перевели и дальше побежали. Миновали поле, где мать выбросила хлеб, поданный чужаком, Липки миновали… Вот и город Димитров.
─ Тетенька, ─ говорит Мария какой-то городской женщине, ─ как нам на станцию пройти и побыстрее?
─ А ты что, ─ говорит женщина и улыбается, ─ на поезд опаздываешь?
─ Что такое поезд, я не знаю, ─ отвечает Мария, ─ но нам быстрее на станцию надо.
─ А если ты не знаешь, что такое поезд, то откуда же ты знаешь, что такое станция?
─ Станция ─ это где паровозы гудят, ─ отвечает Мария.
─ Вот как, ─ рассмеялась женщина, ─ что такое поезд, ты не знаешь, а что такое паровоз, знаешь? ─ И, продолжая смеяться, она показала Марии и Васе дорогу к станции.
Перешли Мария и Вася через железнодорожные пути и видят, на лавочке сидит их мать рядом с мешком. Как подбежали они к матери, как всплеснула она руками, как начала их целовать и плакать, и пошла с ними в станционный буфет, и купила им булочки. Поели Мария и Вася булочки, и мать говорит:
─ А теперь, дети, бегите скорее домой, пока не смерклось.
Тут уж Мария и Вася начали сильно плакать и просить не прогонять их, да так, что посторонние заинтересовались, в чем дело. Тогда мама говорит:
─ Не плачьте, дети, сидите рядом со мной, я вас не прогоню от себя. ─ И какой-то женщине, тоже в ватнике, только не с мешком, а с сундучком, она сказала:
─ Знаю, что запрещено, а не могу их прогнать от себя. Сердце не переварит.
─ Да, ─ говорит женщина с сундучком, ─ мать есть мать своим детям.
Сели Мария и Вася рядом с матерью, прижались к ней, хорошо им. А Вася, тот больше по сторонам смотрит, любопытно.
─ Ой, какие горы большие, ─ говорит и пальцем показывает.