Шенборн. Его величество просил передать вам деньги, а ее величество австрийская императрица передает на память кошелек для часов с цепочкою и печатью.
Алексей (беря деньги и подарок). Не имею слов, чтоб сказать свою благодарность ее и его величествам.
Шенборн. Людям нашим, которые ваше величество будут сопровождать, сказано, что вы присланы сюда, чтоб заключить тайный союз между Россией и Австрией, и для избежания подозрения неприятеля намерены удалиться от самой Вены на некоторое расстояние. Будут, однако, среди них и такие, которым мы скажем правду и которые будут охранять вас от яда, кинжала и прочих русских galanterien. О том дано указание и коменданту крепости генералу Росту.
Дольберг. Хотите ли, принц, еще чего добавить или спросить?
Афросинья. Спроси, прынчик, будут ли нам в сей фортеции выдавать свежее постельное белье, али как в «Золотой горе» белье будет.
Алексей. Нас, Афросиньюшка, берет кесарь на полное довольствие. (К Дольбергу.) Где сия фортеция располагается?
Дольберг. В семидесяти восьми милях от Вены, меж Италией и швейцарской дорогой.
Афросинья. Хочу сказать, что есть хочется, да не лицо. Я ныне и за себя и за нашего Селебена ем. Икры бы паюсной с калачом московским али сняточков белозерских. Соленого хочется. Не могут ли господа, чтоб из России нам икры прислали, да семги, да круп грешных, да калачей московских.
Дольберг. Ваш слуга чем-то недоволен?
Алексей. Принцесса Афросинья Федоровна голодна.
Дольберг. Прошу прощения, ваше величество, я не понял, что вы здесь с принцессой.
Шенборн. Мы, по перенятой турецкой привычке, с утра лишь пьем кофе с хлебцами. Однако, если желаете, подадим закуски. Желаете утиный паштет и помидоры по-итальянски, фаршированные сыром и рисом, или что иное?
Афросинья (вздохнув). Колбасы бы танбовской.
Алексей. Пусть принесут, что у вас имеется, ведь не дома мы. Хотел бы спросить вас, граф, и вас, господин референдарь, понеже, скрываясь, отстал от политических новостей. Низкие льстецы и злые люди вокруг отца моего давно разжигают всякое в нем тщеславие, чему доказательством служат отцовские фантазии о титуле императорском. Искательство этого титула причинило одне досады и ничего существенного не принесло России. В каком положении дело?
Дольберг. Недавним договором Вестфальским, публичным свидетельством почти всей Европы признано истинное и настоящее достоинство российского государя. Признан за ним титул — император, а за Россией — Российская империя. Земли лифляндские, малороссийские и польские, подпавшие под власть России, признаны Европой как части этой Российской империи.
Алексей (растерянно и задумчиво). Неужто подобное учинилось? Моя ссора с отцом не меж людьми ссора, не меж отцом и сыном, не меж государем и наследником, это ссора, господа, прежде всего меж двумя Россиями, меж Россией мирной и Россией военной. Изберет ли Россия мирный путь в среде славянства либо вмешается в самую гущу европейской, католической страсти? Наша Россия в европейских ссорах запутается, как в птичьих силках, и даже если б в будущем появился правитель, который захотел бы выпутаться, то уж не смог бы.
Дольберг. Однако договором Вестфальским величие и значение Российской империи признано, как никогда ранее, и вам, наследнику престола, это должно быть радостно.
Алексей. Чему радоваться, господин референдарь? Ни вам, ни нам радоваться нечего. От Российской империи Европе николе не будет покою, а российскому народу николе не будет счастья.
Шенборн. Если место пребывания ваше в крепости Эренберг будет обнаружено русскими агентами, то предусмотрен тайный перевод ваш в замок Сент-Эльмо, близ Неаполя.
Занавес
СЦЕНА 8
Неаполь. Замок Сент-Эльмо. Алексей сидит у стола, что-то торопливо пишет, читает, рвет, бросает в корзину и пишет вновь. Осторожно на цыпочках входит Афросинья с галстуком в руках. Приблизившись с улыбочкой, набрасывает сзади галстук на шею Алексею. Алексей с криком судорожно хватается руками за галстук, как висельник за петлю, и падает из кресла.