Румянцев. Известна также и загадка пажа, работной крепостной девки, с которой царевич живет в блуде и брюхатой возит за собой.
Герцогиня. Что бы ни было, я считаю своим долгом искать всяких способов, чтоб сделать такое славное дело: примирить славного монарха с сыном его.
Толстой (весьма учтиво). Весьма благодарен за такое обещание, одначе иному примирению быть невозможно, как только, чтоб кесарь изволил отослать царевича со мною к отцу. Его величество простит сына и примет его по-прежнему в свою отеческую милость. Если же он пребудет непокорен и со мной не поедет, его величество предаст его проклятию.
Герцогиня. Сохрани от сего, Боже! Клятва упадет и на моих внуков.
Толстой (к Алексею). Царевич, у меня имеется к вам собственноручное письмо отца вашего.
Алексей (испуганно). Никакого письма брать не желаю.
Толстой (учтиво). В таком случае я его зачту публично. (Достает письмо, читает.) «Мой сын! Что ты учинил? Ушел и отдался, яко изменник, под чужую протекцию, обольстя меня и заклинаясь Богом при прощании. Что неслыхано не точию междо наших детей, но междо нарочитых подданных. Чем какую обиду и досаду отцу своему и стыд отечеству своему учинил. Того ради посылаю ныне сие последнее тебе письмо, дабы ты по воле моей учинил, о чем тебе господа Толстой и Румянцев будут говорить и предлагать. Буде же побоишься меня, то я тебе обещаю Богом и судом его, что никакого наказания тебе не будет, но лучшую любовь покажу тебе, ежели воли моей послушаешься и возвратишься. Буде же сего не учинишь, то яко отец даною мне от Бога властью проклинаю тебя вечно, а яко государь твой за изменника объявлю и не оставлю всех способов тебе, яко изменнику и ругателю отцов, учинить наказание за бунт, в чем Бог мне поможет, поможет в моей истине».
Даун. Принц, согласны ли вы возвратиться под клятву Богом отца и государя?
Алексей. Господа, я уехал под протекцию кесарскую, опасаясь гнева отца, принуждавшего меня к пострижению, чтоб отлучить от короны. Теперь ничего не могу объявить, потому что надобно мыслить о том гораздо.
Толстой. Сколько же думаете мыслить? Год али десять?
Алексей. Сейчас возвратиться к отцу опасно и пред разгневанное лицо явиться не бесстрашно, а посему не смею возвратиться. О том письменно донесу протектору моему, его кесаревскому величеству.
Толстой. За такое непослушание государь предаст вас клятве отеческой и церковной и объявит во всем государстве нашем ваше непокорство. Рассудите сами, царевич, какой вам будет живот? Не думайте, что можете быть безопасен. Разве что в вечном заключении под крепким караулом похочете быть и так душе своей в будущем, а телу в сем еще венце мучение заслужите. Мы не оставим искать всех способов к наказанию непокорства вашего. Даже вооруженной рукой кесаря к выдаче вашей принудим. Рассуждайте, что из этого последует. Вы своим непокорством внесете лишь раскол меж дружескими народами и препятствуете миру меж ними.
Даун. Наше кесарское величество стремится оказать русскому императору услугу, устраняя возможность попасть царевичу в неприятельские руки. И тем более без нарушения народного права могли принять столь высокую особу, что она с нами в свойстве.
Толстой. Мы уразумели, что говорил кесарь, и благодарствуем за то. И при том не могу оставить, не объявляя, как зело удивляет, что царевич его величеством тайно, под крепким караулом удерживался, нам же о сем говорили неправду. Мы сие примем за явный разрыв и будем перед всем светом на кесаря чинить жалобы и искать неслыханную и несносную нам и чести нашей обиду отомстить.
Герцогиня. Кесарь в это дело мешаться не хочет и представляет все воле русского императора и сына его. Как они хотят, так меж собой согласятся.
Шенборн. Однако для дружбы с российском государем кесарь будет делать лишь то, что непредосудительно кесарской чести и власти.
Толстой. Какое чувство может иметь его императорское величество Петр Алексеевич из поступков кесаря? Если б сын кесаря, принц Евгений Савойский, отлучась от своего отца, искал убежища в землях российского государя и оно было бы дано тайно, сколь болезненно было бы это кесарю.