В кабак входит нищий.
Нищий. Народ русский, кто ваш государь?
Второй мужик. А ты-то кто? Пошто спрашиваешь?
Третий мужик. Гляди, похож.
Второй мужик. На кого похож? (К нищему.) Ты на кого похож?
Нищий. Водки сперва налей. (Ему наливают водки, он выпивает.) Отец мой царь. На царство посадил в грузинской земле. Потом служил в Преображенском полку енералом.
Посадский. Да я же его знаю. Он уже давно ходит. Восемь лет, как осамозбродился и в самозбродстве сжег свой дом.
Первый мужик (замахивается на нищего.) Ах ты, гангрена!
Второй мужик (удерживает руку первого мужика). Погоди, не этот, так иной явится. Слыхал я, царевич в Пскове объявился, в Печорском монастыре. Скрывается под личиной монаха. Может, не сегодня, так завтра явится в нищем облике народ русский поднимать.
Посадский. Какой это царь. Это турок. Ест говядину в среду и пятницу и заставляет себе готовить лягушек. Прогнал жену и живет с чужеземкой.
Посадская. С ливонской курвой живет. Я слыхивала, он ей при первом свидании дукат заплатил.
Первый мужик. Встать бы на царя Петра всем народом и возвопить. Хорошо бы за это постоять. Хоть бы и умереть.
Второй мужик. Эх, куда уж там. Народ наш как на конце ножа живет. В какую сторону свалится, в такую и пойдет.
Третий мужик (пьяный, лежа на земле). А казамерские татары вместо «ура» «урат» кричат. (Смеется).
Музыканты играют и поют.
Музыканты.
Кое-кто подпевает, кое-кто пускается в пляс.
Занавес
СЦЕНА 12
Петербург. Комнаты фрейлины Марии Гамильтон. Ненастный, дождливый вечер. Мария бледная, с растрепанными волосами лежит на кровати. Рядом с ней сидит ее горничная, Катерина Терновская.
Мария. Ох, мочи нет, лихорадит меня, ломает каждую косточку.
Катерина (встревоженно). Может, рудометку позвать, барыня, чтоб рожками из головы руду отметала.
Мария (стонет). Согрей-ка лучше воды. Да за мужем своим пошли, Саввой Терновским.
Катерина. Барыня, так ведь муж мой, Савва Терновский, помер уж месяца три тому. Я могу другого моего мужа кликнуть, конюха Василия Семенова.
Мария. Кликни, да поскорей. (Стонет.)
Входит экономка Анна Кремер с судками и ставит судки на стол.
Анна. Госпожа, Марья Даниловна, принесла вам из придворной кухни есть и пить.
Мария. Есть не хочу. Аппетита не имею. А пить хочу.
Анна. Вот сбитень малиновый на белом меду. (Подает сбитень.)
Мария (жадно пьет). За то, что ходите за мной во время моих тяжелых болезней, подарю вам, девки, гостинцев. Тебе, Анна, в награду за службу дам два жемчуги, да серьги с бурмитскими зернами, да чепчик парчовый. Тебе, Катерина, пять яхонтов да две юбки коломянковые.
Катерина. Спаси вас Бог, барыня, за вашу доброту.
Анна. Благодарю вас, госпожа.
Мария. Ты, Анна, сама скоро госпожой станешь. Ты уж государя любимицей сделалась, слыхала я. И государыня к тебе добра. (К Катерине.) Пойди, пойди, куда я сказала. (Катерина уходит.) О чем же ты, Анна, с государем беседуешь?
Анна. Государь обещал мне освободить из заточения братьев моих, Готлиба и Манфреда, которые, как и я, под Нарвой в плен взяты.
Мария. Обещал — исполнит. Тебя не обманет. Ты красавица, умна, умеешь снискать доверие и держаться при дворе, наконец, ты женщина бесчувствительная… Будешь придворной дамой. Ты, кажись, сегодня приглашена в собрание танцевальное?