Маринку кормили до тех пор, пока Верочка не проговорила с отчаянием:
— Она не может больше, ее стошнит!
Саша уступил:
— Ну хорошо. Теперь ей спать нужно.
— Она только что спала, Саша!
Саша взял кукольный будильник и быстро перевел стрелку.
— Они отстают. Уже три часа. После обеда детям нужно спать. Только, Верочка, возьми ее к себе, а то ей за ширмой скучно. И сама лежи тихо. Вот так. И ты закрой глаза. Маринка уже спит. Тише. Не шевелись.
Верочка обняла куклу тоненькой ручонкой и послушно закрыла глаза.
Саша заслонил ее от света и подошел к полке с книгами:
— Вот тебе учебник. Большое спасибо… Подожди, вместе выйдем.
Саша быстро оделся и заглянул в кухню.
— Анна Семеновна, — сказал он соседке, хлопотавшей около печки, — я сбегаю в булочную. Послушайте, пожалуйста, Верочку — она спит.
— Хорошо, хорошо, — отвечала та.
— Что она, эта толстая, Верочку не обижает, когда ты уходишь? — спросил Юра.
— Зачем? Она добрая. Нашу Верочку все любят.
Мальчики вышли во двор и остановились у ворот.
— Саша, она такая и останется? — сказал вдруг Юра сдавленным голосом.
Саша нахмурился и завертел веревочную сетку.
— Не знаю… Мы для того и в Москву вернулись, чтобы ее лечить. Ее уже разные профессора смотрели. Ведь три года прошло.
— А вы с кем, с мамой приехали?
— С мамой.
— А отец у тебя есть?
— Папа на фронте.
— Вот и мой тоже… — Помолчав, Юра прибавил: — Ну да ничего, теперь это все скоро уже кончится.
Саша вздохнул.
— Тебе сюда, Юра? А мне направо. Приходи.
На другой день в школе, когда Володя Жуков назвал Сашу Маринкиным дядей, Юра сказал сурово:
— Брось! Надоело.
И, повернувшись к Саше:
— Морозов, ты, кажется, один на парте сидишь? Ничего не имеешь против, если я к тебе перейду? Мне этот Жук все уши прожужжал. Надоел хуже горькой редьки.
— Садись, я очень рад, — ответил Саша.
Обиженный Володя Жуков вскочил на парту и закричал:
— Слышали новость? Юрка Борукаев женится на карлице, на морозовской племяннице! Вот они рядом сидят, будущие родственнички! Маринкин дядя и Маринкин жених!
Володя немедленно раскаялся в своих словах: характер у Юры Борукаева был вспыльчивый, а «стукать не больно», как нам, уже известно, он не умел.
В конце четверти Саша опять пропустил два дня.
— Ребята, — сказал Николай Иванович, — кто знает адрес Саши Морозова и может узнать, почему он не ходит в школу?
Маленький мальчишка на передней парте уже начал краснеть и поднимать руку, но Борукаев быстро сказал:
— Николай Иваныч, я пойду.
Соседка открыла дверь и исчезла в кухне.
Юра постучал в комнату Морозовых, ответа не было. Он постучал еще, потом приоткрыл дверь и остановился, пораженный.
Верочкина кровать, пустая и аккуратно постланная, стояла на прежнем месте. Саша сидел в углу и плакал, положив на стол голову и локти.
Юра посмотрел на сундук, заглянул за ширму.
Верочки не было.
Юре стало страшно. Ему захотелось уйти и ни о чем не спрашивать. Наконец он собрался с духом и подошел к столу. Он чуть не споткнулся о половую щетку. Кучка мусора на полу захрустела у него под ногами.
— Саша, ты о чем?
Саша вздрогнул, вскочил со стула и, прикрывая рукой лицо, отошел в проход между стеной и ширмой.
— Что у вас случилось? Где Верочка?
— Она… в больнице.
— Что с ней?
— Ей… делали… операцию…
Саша говорил с трудом и останавливался после каждого слова.
— Ну и что?
— Доктор… говорит… что она… будет ходить!
— Саша, я понимаю, ведь это же хорошо, ведь это замечательно!
Саша молчал и раскачивал рукой ширму.
— Да расскажи толком, что случилось! — резко сказал Юра.
— Маму… отпустили со службы… поехала за Верочкой… Скоро привезет… а я… стал прибирать комнату… и… разбил Маринку!
Саша исчез за ширмой. Заскрипела складная кровать.
Юра сердито прошелся по комнате.
— Совсем разбил? Склеить нельзя?
Судорожно поскрипывала складная кровать, тряслась ширма. И больше — ни звука. По-видимому, Саша спрятал голову под подушку. Юра опять наступил на кучу белого мусора и понял, что склеить нельзя.
На столе он нашел безголовое Маринкино туловище, пучок волос и кусочек голубого глаза.
— Сашка, брось! — сказал он. — Мы купим новую куклу.
Саша заговорил, уже не сдерживая рыданий:
— Ты… не знаешь Верочку! Она — только одну!.. Других не хотела… Она ее как ребенка… Без Маринки ни есть не будет, ни спать! Как приедет — спросит: «Где Маринка?» Она и в больнице без нее скучала! Она заболеет!..