— Вас ведь зовут Мэри Смит?
— Да, — ответила я.
Если у меня и были сомнения в том, кто он такой, теперь они рассеялись, но я не представляла себе, что он скажет или сделает дальше и как мисс Мэтти перенесет радостную неожиданность, когда, он ей откроется. По-видимому, он тоже не знал, как приступить к делу, потому что начал вдруг оглядываться, словно решил купить что-нибудь и оттянуть время. Его взгляд остановился на миндальных конфетах, и он смело попросил фунт «вот этих штучек». Вряд ли у мисс Мэтти нашелся бы целый фунт миндальных конфет, но, кроме необычной грандиозности этой покупки, ее огорчила мысль о несварении желудка, которое должно было неминуемо последовать за поглощением их в таком количестве. Она взглянула на него, собираясь возразить. И нежность, смягчившая, его лицо, нашла нежданный отклик в ее сердце. Она сказала:
— Это же… ах, сэр, неужели вы Питер? — и вся задрожала.
Во мгновение ока он очутился позади стола и обнял, ее, а она всхлипывала без слез, как плачут люди в старости. Я принесла ей рюмочку вина — она так побледнела, что встревожилась не только я, но и мистер Питер. Но все время повторял:
— Я напугал тебя, Мэтти, напугал тебя, моя девочка.
Я сказала, что ей следует пойти в гостиную и прилечь там на кушетке. Она вопросительно посмотрела на брата, чью руку продолжала крепко сжимать, даже когда почти лишилась чувств. Он заверил ее, что не расстанется с ней и она позволила ему увести себя наверх.
Я решила, что мне следует сбегать на кухню поставить чайник на огонь, чтобы можно было выпить чаю пораньше; а затем остаться в лавке и не мешать брату и сестре — ведь, несомненно, им нужно будет поведать друг другу очень многое. Кроме того, я должна была сообщить эту новость Марте, которая так расплакалась, что и я еле удержалась от слез. Между всхлипываниями она спрашивала: а уверена ли я, что это действительно брат мисс Мэтти? Ведь я говорю, будто он совсем седой, а она столько раз слышала, что он очень красивый молодой джентльмен. Такое же недоумение, по-видимому, мучило за чаем и мисс Мэтти, которую мы усадили в покойное кресло напротив мистера Дженкинса, так, чтобы она могла вдоволь на него наглядеться. Она почти не пила чая, а только смотрела, о еде же не могло быть и речи.
— Вероятно, жаркий климат старит людей очень быстро, — произнесла она словно про себя. — Когда ты уехал из Крэнфорда, у тебя на голове не было ни единого седого волоска.
— Но сколько лет прошло с тех пор? — улыбаясь, спросил мистер Питер.
— Да-да, конечно! Наверное, мы с тобой стареем. Но все-таки я не думала, что мы такие уж старые. Зато седые волосы очень идут тебе, Питер, — добавила она, опасаясь, не обидела ли его тем, что не сумела скрыть, какое впечатление произвела на нее его внешность.
— Видно, и я забыл о времени, Мэтти, потому что, как ты думаешь, какие подарки привез я тебе из Индии? В Портсмуте в моем багаже лежит для тебя платье из индийского муслина и жемчужное ожерелье. — Он улыбнулся, словно его позабавил контраст между такими подарками и наружностью его сестры, но она в первую минуту не подумала об этом и только восхитилась, их элегантностью. Несколько мгновений она мысленно видела себя в платье из индийского муслина и в жемчужном ожерелье и инстинктивно поднесла руку к шее — к тонкой изящной шейке, которая (как говорила мне мясе Пул) в дни ее юности была прелестной. Но пальцы дотронулись только до складок мягкого муслина, который теперь всегда окутывал ее до самого подбородка, и это прикосновение напомнило ей, что в ее лета уже не носят жемчужных ожерелий. Она сказала:
— Боюсь, я слишком стара для них. Но все равно с твоей стороны было очень мило выбрать такие подарки. Именно они обрадовали бы меня больше всего много лет назад… когда я была молода.
— Так я и подумал, моя маленькая Мэтти. Я помнил твои вкусы: они были так схожи со вкусами нашей милой мамы.
При этом слове брат и сестра нежно взялись за руки, и, хотя оба замолчали, мне показалось, что они могли бы многое сказать друг другу, если бы не мое присутствие. Я встала, собираясь приготовить мою спальню для мистера Питера, с тем чтобы самой спать с мисс Мэтти. Но, заметив мое движение, он вскочил.