Мы уже подошли к магазину, и я вспомнил, что у меня нет денег. Но пока я не хотел затрагивать эту тему.
Я сел на полуночной синевы бампер «хадсон хорнета»
52-го года. Кэти присела рядом.
Наступила ночь. Из магазина просачивался желтый свет и растекался по тротуару. Внутри двое парней заигрывали с девушкой за прилавком. Из чьего-то окна доносилась музыка. Воздух был неподвижным и теплым, в нем витал слабый запах отбросов и машин. Мне захотелось, чтобы этот вечер никогда не кончался.
— ЛУНАТИК, — шепнула машина.
Кэти стала рассказывать дальше:
— Я больше не хотела возвращаться к заливу — я хотела увидеть, что там за морем. Но там был огонь, и чудовища в небе, и море кипело насколько хватал глаз. Вода поднималась к небу большими облаками пара, а потом дождем лилась вниз. Бесполезным ливнем, навсегда привязанным к морю. — Она взглянула на меня, потом продолжила:
— Я решила проплыть под кипящей частью. Я нырнула и доплыла до самого дна. Я летела под водой, как пингвин.
На дне был лед, лед с разноцветными огоньками, и я плыла над самым дном, сколько могла. Когда я вынырнула, кипящая полоса осталась позади.
Пока она говорила, я перебирал ее пальцы.
— В море была какая-нибудь рыба?
— Не совсем рыба. Маленькие светящиеся штуки вроде медуз.
— Наверное, нерожденные души, — предположил я.
Но она продолжала медленно декламировать свою историю.
— Было ветрено, и я позволила шторму нести меня к другому берегу. Я не знаю, сколько это длилось. У меня все смешалось и начались видения…
— Какие видения?
— Узоры…, линии, разноцветные точки. Их было так много. Слишком много. — Она замолчала, подыскивая слова, потом сдалась. — Как бы там ни было, стало холоднее, и море замерзло. Ветер продолжал нести меня, потом пошел снег. Лететь стало тяжело. Потом небо прояснилось, и я оказалась над ледником. У его конца была большая трещина.
— Мне кажется, я видел тебя! — воскликнул я. — Я был у расселины в конце ледника с Фрэнксом, и я видел пролетевшую над нами птицу.
— Феликс, ты дашь мне закончить? Я долетела до конца льдов, а потом увидела огромную равнину с цепочкой городов. Городов. А потом увидела пустыню.
— Но как ты…
— Я как раз подошла к этому. — Она подняла обе руки перед собой, удерживая видение. — Я увидела пустое место с большими кучами и курганами. Туда опускались зеленые огоньки, и мне показалось, что я видела птиц. Я стала спускаться, и там был человек, показывавший на меня палкой. Но это оказалась не палка.
— Ты хочешь сказать, что кто-то подстрелил тебя?
Она удивленно и медленно провела руками по лицу.
— Я — я думаю, что да. Что-то ударило меня, и было как в больнице — я начала странно чувствовать себя и зеленеть. Сначала я подумала, что я снова в своем гробу. Но я была сжата со всех сторон, а папочка купил мне большой гроб, ну, ты знаешь, весь в розовой тафте.
Я отнял одну руку от ее лица.
— Я помню, Кэти.
Она вырвала свою руку из моей.
— Я не хотела снова возвращаться в это тело! Когда я выползла из мусора и поняла…, я захотела умереть. Но я не могу. Мы все застряли тут навсегда, Феликс. Ты знаешь об этом? Синусоид объяснил мне. Я не представляю, что я буду тут делать вечно. Я не знаю, что мне делать!
— ПОЛЕТАЙТЕ, — предложила машина, на которой мы сидели.
Глава 20
Ключи торчали в замке зажигания.
— Давай так и сделаем, — сказал я Кэти.
— Сделаем что?
Мы сидели на полночно-синем «хадсоне» 52-го. Его ветровое стекло было узким, как прорезь в танке.
— Давай возьмем эту машину. Ты сама слышала, она пригласила нас. — Я погладил бампер.
— ПОГНАЛИ, — сказала машина, открыв дверцу и приглашая садиться.
Кэти поколебалась минуту, потом коротко кивнула.
— Ладно, — сказала она. — Почему нет? Я этих парней знаю всего день-два. Только сначала я прихвачу пива и сигарет.
— Клево. — Я опустился на водительское место и утонул в мягких пыльных подушках, положив книгу рядом с собой. — Теперь вот что, — сказал я, обращаясь К пустым сиденьям. — Тебе придется начать разговаривать предложениями больше, чем из двух слов. Я не требую, чтобы ты вела интеллектуальные светские беседы, учти это, но я больше не хочу слышать эти гладкие, рубленые фразы.
— ЭТО МОЖНО, — сказала машина, и я вздохнул.
Кэти вышла с полным ящиком пивных бутылок без этикеток, но заткнутых пробками. Должно быть, Спек дал ей денег. «За что?» — полюбопытствовала уродливая часть моего разума.