Когда Ник перенастроил свое оборудование, мы вновь занялись работой. По всей лаборатории были свежие колобошки, особенно возле места, где хранились радиоактивные материалы. Когда эти были переловлены, мы открыли все окна и поставили термостат на 80, чтобы топка котельной разогрелась как следует.
Все утро я только и делал, что набивал колобошек в конденсатор Ника. Мое физическое тело заползло в манеж к Айрис и там заснуло, к огромному удовольствию ребенка. Около полудня Ник сказал, что, на его взгляд, колобошек уже достаточно.
По какой-то причине мне было немного сложно вернуться в свое тело. В мозгу вертелись какие-то странные, чужие мысли, которые мне пришлось прогнать, чтобы освободить место для себя. Когда я совсем включился, я взял на руки Айрис и подошел к чану с тефлоном посмотреть, что у нас получилось. Когда мы начинали, жидкость была прозрачной, но сейчас она кишела тысячами пылинок. Мы надеялись, что это и есть сгущенный эфир.
Мы хорошенько взболтали жидкость и слили ее сифоном в пустую пластмассовую ванну, чтобы дать ей отстояться. Раз уж все равно приходилось ждать, мы сходили в «Сэммиз» перекусить. Там была та же самая толстуха официантка. Она притворялась, будто кормит Айрис, а сама поедала ее жареную картошку. А мы все притворялись, будто не замечаем этого. Айрис не была голодна, она даже положила свой гамбургер отдохнуть мне на колени.
Когда мы вернулись в лабораторию, дно белой пластмассовой ванны покрыла симпатичная пленка осадка. Мы откачали верхний слой — жидкий тефлон — при помощи сифона и слили осадок в маленькую стеклянную мензурку.
Вещество было невероятно скользким на ощупь. Ник принес из химической лаборатории фарфоровый всасывающий фильтр, и мы выдавили последний тефлон из осадка.
Мы вывалили осадок на лист бумаги. Он немного напоминал графит — серый скользкий порошок, невообразимо мелкий.
— Интересно, — сказал Ник, растирая пудру между большим и указательным пальцами.
— Эфир, — ответил я. — Гиперматерия. Колобошковый концентрат.
Он с сомнением понюхал щепоть.
— Не знаю. У меня дурное предчувствие, что это углерод или какая-нибудь такая же дрянь.
— Давай нагреем его, — предложил я. — Может быть, он сплавится.
Ник нашел фарфоровый тигелек. Мы наполнили его серым порошком и раскалили добела на горелке. Подержав его на огне несколько минут, я щипцами снял с тигеля крышку и аккуратно перевернул его.
Идеальная блестящая сфера покатилась по столу.
Айрис наблюдала за происходящим из другого конца комнаты. Она протянула к шарику руку и крикнула:
— Мой!
Шарик был слишком горяч, чтобы взять его руками, поэтому мы по очереди тыкали в него щипцами. В процесс плавления порошок сжался в то, что на вид было идеально правильной сферой. Шариком от большого подшипника.:.
Со стороны главного входа в здание донесся настойчивый стук. Я спустился посмотреть. Это был Стюарт. Я уже успел позабыть, что приглашал его зайти сегодня. Я впустил его и провел наверх.
— Сумасшедшие алхимики, — прокомментировал Стюарт, обведя взглядом сумрачную лабораторию.
— Ты вот на это посмотри, — сказал Ник, подходя к нему с нашим новеньким блестящим шариком. Его голос звенел от возбуждения. — Мы думаем, что это новая субстанция.
Мы одновременно со Стюартом потянулись, чтобы взять шарик у Ника. Наши руки столкнулись, выбив драгоценный мячик из руки Ника. Однако шарик не упал.
Он просто повис в воздухе. Он оказался нечувствительным к земному притяжению. У шарика была инерция, и довольно мощная, но гравитационное поле на него никак не действовало.
Ник впал в экстаз.
— Боже мой! — воскликнул он. — Он просто висит себе в воздухе и начисто отменяет эйнштейновскую общую теорию относительности. А подумайте только о возможных применениях!
Стюарт положил палец на шарик, и тот пошел вниз.
— Он все равно не может никого удержать, — пожаловался он.
— Да ты представь себе самолет, не имеющий гравитационной массы, — захлебывался Ник. — Представь, какая экономия топлива!
Айрис показывала на шарик и визжала, поэтому я подошел к ее загону и взял ее на руки. Но прежде чем я успел дать ей шарик гиперматерии, Ник схватил его и побежал в угол лаборатории.
— Я так и знал! — крикнул он мгновение спустя. — Это еще и сверхпроводник!
Стюарт вопросительно поднял брови и посмотрел на меня. Он всю жизнь избегал физики.
— Он хочет сказать, что у вещества совсем нет электрического сопротивления, — объяснил я. — Так что если пустить ток по такому кольцу, он будет идти вечно.