— Мне тоже так кажется, — произнес Кинонес, скаля крепкие зубы в ослепительной улыбке.
Он выпустил руку Тага и посмотрел на него задумчиво.
Двусмысленно. Может быть, Тагу есть на что надеяться?
Тут подошел Ревел:
— Кинонес? Я Ревел Пуллен, здравствуйте. Вы привезли контракт, который вам прислала Люси? Муй буэно, друг мой. Давайте подпишем на капоте вашей машины — как в Техасе!
По завершении церемонии Кинонес протянул ключи:
— Вот этот от гаража, этот от замка на вентиле трубопровода, а эти для запоров резервуаров. Пришлось запереть, чтобы детишки не лазили.
— По рисункам видно, что они вас доставали, — сказал Ревел, рассматривая разрисованные нефтяные танки. — Но больше меня беспокоит ржавчина. Коррозия.
— Эти резервуары уже много лет не используются и стоят пустые, — заверил Кинонес. — Но ведь вы не собираетесь их заполнять? Я объяснил вашей помощнице, что лицензия на работу с опасными веществами была отозвана в тот день, когда закрылась база форта Орд.
— Я именно что собираюсь их заполнять, — ответил Ревел, — а иначе за каким бы чертом я стал их снимать? Но материал не будет опасным.
— Свекольным сахаром занимаетесь? — поинтересовался Кинонес.
— Ладно, Феликс, какая вам разница, что я туда залью? Лучше покажите мне, где здесь что, чтобы я не запутался в ваших трубопроводах и вентилях. — Он протянул Тагу ключ от гаража со словами: — А ты, док, осмотри здание, пока Феликс мне покажет свою систему.
— Спасибо, Ревел. Только, Феликс, пока вы с ним не ушли, покажите мне, как работает замок гаража. Не хотелось бы мне случайно включить сигнал тревоги.
Ревел с неодобрением смотрел, как Таг идет с Феликсом к гаражу, не умолкая ни на секунду.
— Вы, наверное, очень успешный бизнесмен, Феликс, — щебетал Таг, пока Кинонес с лицом, похожим на дубленую кожу, возился с ржавым замком. В поисках темы разговора он посмотрел на вылинявшую вывеску. — «Моторотив» — отличное слово.
— Один метис придумал, который у меня работал, — благодушно бросил Кинонес. — А вот ты знаешь, что значит «Макс никс — мы все починим»?
— Честно говоря, нет.
— Мой старик был в шестидесятых в армии, стоял в Германии. Конечно, в моторизованном дивизионе, и это у них девиз был такой. «Макс никс» — это по-немецки вроде «чепуха, не бери в голову».
— А как будет «макс никс» по-испански? — спросил Таг. — Я без ума от испанского языка.
— No problema, — усмехнулся Феликс.
Таг чувствовал, что между ними образовался приятный резонанс. Замок гаража со скрежетом открылся, и Феликс распахнул дверь, пропуская Тага внутрь.
— Свет здесь, — сообщил Феликс, хлопнув по линейке выключателей.
Пустой гараж был похож на огромный сарай для слонов — тридцать ремонтных боксов с каждой стороны, подобно стойлам, и в каждый мог бы въехать большой зеленый армейский грузовик.
— Эй, Кинонес! — донесся голос Ревела. — Мы что, весь день собираемся возиться?
— Огромное спасибо, Феликс, — сказал Таг, протягивая руку мужественному красавцу для очередного рукопожатия. — Я был бы счастлив снова с тобой увидеться.
— Может, так и будет, — тихо ответил Феликс. — Я не женат.
— Как хорошо! — выдохнул Таг.
Их взгляды встретились. No problema.
В тот же день Таг и Ревел остановились в номере на втором этаже прибрежного мотеля в Монтерее. Таг вылил в гостиничные ведра для льда своих медуз из багажника.
Ревел снова переключился в режим страшно делового человека с сотовым телефоном, требования его становились все неожиданнее и грандиознее с каждым пропущенным стаканчиком «Джентльмена Джека».
В три часа ночи Таг свалился на кровать, и последнее, что он помнил, был скрип белого порошка Ревела на стекле гостиничного столика. Он хотел, чтобы ему приснились объятия Феликса Кинонеса, но вместо этого он опять увидел сон об отладке алгоритмов медуз. И проснулся в тяжелейшем похмелье.
Какое бы вещество ни вдыхал Ревел — а очень вряд ли это было что-то столь банальное, как обычный кокаин, — наутро на нем это никак видимо не сказалось. Он заказал в номер весьма плотный завтрак.
Пока Ревел щедро вознаграждал рассыльного и наливал калифорнийское шампанское в стаканы для апельсинового сока, Таг вылез на балкон. Воздух Монтерея был пропитан вонью гниющих водорослей. Огромные белоснежные чайки парили и кружились в восходящих потоках у стен мотеля. Вдали, на севере, цепочка калифорнийских тюленей растянулась на скалистой гряде, как коричневые слизняки на изломанном бетоне. К югу тянулась Кэннери-Роу — улица заглохших консервных заводов. Некоторые из них переоборудовали под лавочки и дискотеки для туристов, другие стояли пустые, почти развалившиеся.