Не имея лучшего занятия, он отправился к себе в контору.
Прошла неделя. Справки о заинтересовавшей его зажигалке ничего не дали, и Коннор вынужден был признать, что она сделана на заказ неким современным Фаберже. Много часов он безрезультатно убил в попытках найти телефон Анджелы. Его начала мучить бессоница. Наконец он увидел в газете фотографию Анджелы в одном из нью-йоркских ночных баров вместе с Бобби Янком, сыном нефтяного миллиардера. У Коннора все перевернулось внутри от ревности. В заметке сообщалось, между прочим, что в конце недели Анджела переедет в свой новый особняк.
— Кого это волнует? — обратился он к зеркалу, бреясь. — Кого?
Субботнее утро он начал с нескольких порций водки с тоником, днем переключился на белый ром и к вечеру пришел в состояние блаженного опьянения, которое подсказало ему, что он имеет полное право увидеть Анджелу и использовать для достижения этой цели любые средства. Существовала, правда, проблема высокой кирпичной стены, но внезапная вспышка озарения помогла Коннору понять, что стены являются в первую очередь психологическим барьером. Для человека, который разбирается в их сути так хорошо, как он, стены становятся проходами. Приняв изрядную дозу чистого рома для пущей уверенности, Коннор вызвал машину.
Когда он подъехал к Авалону, главные ворота, место его недавнего поражения, скрывались во тьме, но в будке охранника светилось окно. Коннор остановил автомобиль на пустынном участке дороги, выключил свет, достал из багажника зубило и тяжелый молоток и, не раздумывая, набросился на стену. Хотя кирпич подвергся действию времени и на вид был ломким, все усилия Коннора оказались тщетными, и через десять минут он стал испытывать сомнения. Затем неожиданно из стены выпал один кирпич, за ним последовали другие, и вскоре Коннор смог пролезть в образовавшуюся дыру.
Зависшая в зените карликовая луна бросала бледные лучи на башни и крышу стоявшего на возвышенности особняка. У Коннора похолодело в груди от вида зловещего, погруженного во тьму здания. Он заколебался, тихо выругался и зашагал на холм, бросив инструменты на произвол судьбы. С фронтальной стороны в окне первого этажа горел свет. Коннор вышел на асфальтированную дорожку, приблизился к двери в готическом стиле и позвонил. Через несколько минут на пороге возник озадаченный дворецкий, и Коннор сразу почувствовал, что Анджелы нет.
Он прочистил горло.
— Мисс Ломонд…
— Мисс Ломонд ожидается к полу…
— … к полуночи, — с ходу подхватил Коннор. — Знаю. Я виделся с ней сегодня днем в Нью-Йорке. Мы договорились, что я вечером заеду.
— Простите, сэр, но мисс Ломонд не преду-
предила меня, что ждет гостей. Коннор изобразил удивление.
— Вот как? Ну что ж, главное, что она дала знать охраннику. — Он демократично взял дворецкого за локоть. — Через ваши ворота и на танке не прорвешься, если твоего имени нет в списке.
Дворецкий явно почувствовал облегчение.
— Знаете, сэр, в наши дни излишняя осторожность не помешает.
— Да-да, согласен. Между прочим, я — мистер Коннор, вот моя карточка. А теперь покажите мне, пожалуйста, где подождать мисс Ломонд. И, если это не чересчур обременительно, принесите мне дайкири. Скоротать время…
— Разумеется, мистер Коннор.
Окрыленного успехом Коннора провели в огромную зелено-серебристую гостиную, а через мгновение ока подали покрытый изморозью бокал. Филипп опустился в уютнейшее кресло и пригубил коктейль. Лучшего дайкири он не пил никогда в жизни.
Блаженно расслабившись, Коннор потянулся за трубкой, но не нашел ее — вероятно, забыл дома. Он прошелся по комнате, позаимствовал сигару из большой коробки и огляделся в поисках зажигалки. Его внимание привлек лежавший на столе яйцевидный предмет рубинового цвета. Он не имел ничего общего с обычной зажигалкой, но Коннор стал патологически чуток к этому вопросу, а предмет находился именно там, где вполне могла быть зажигалка.
Коннор взял «яйцо» в руку, посмотрел на свет и обнаружил, что оно совершенно прозрачное. Внутри не было никаких механизмов, иными словами, это никак не могло оказаться зажигалкой. Когда он опускал странный предмет на место, большой палец скользнул в соблазнительное углубление сбоку.
Ослепительно яркий шарик — бусинка, выточенная из солнечного луча, — возник на верхушке яйца и светил ровным сиянием до тех пор, пока Коннор не убрал палец.