Выбрать главу

— Наверняка мертв! — взорвался вдруг Агронски; на лбу его выступил пот, глаза встревоженно заблестели. — Иначе б он был здесь. Майк, это заразно!

— Боксерские перчатки я как-то забыл захватить, — сухо отозвался Микелис. — Кливер, лежи тихо, а то стукну. Агронски, ты, кажется, опрокинул бутыль с водой; сходи лучше и набери, явно не помешает. И посмотри, не оставил ли святой отец в лаборатории какого-нибудь лекарства.

Агронски вышел, и Микелис зачем-то тоже — по крайней мере, за пределы поля зрения Кливера. Все силы бросив на то, чтобы превозмочь боль, Кливер снова разлепил губы:

— Майк…

Микелис тут же вернулся и стал промокать физику губы и подбородок ваткой с каким-то раствором.

— Спокойно, Пол. Сейчас Агронски принесет тебе попить. Еще немного, и ты сможешь говорить. Не торопись только.

Кливер немного расслабился. Микелису можно было доверять. Но чтобы за ним ухаживали, как за дитем малым неразумным, — вынести столь абсурдного унижения он просто не мог; он почувствовал, как по щекам у него катятся слезы бессильной ярости. В два проворных, неназойливых движения Микелис подтер их.

Вернулся Агронски, нерешительно выставив перед собой раскрытую ладонь.

— Вот что я нашел, — объявил он. — В лаборатории есть еще, а посреди стола — формочка. Да, и ступка с пестиком, но вымытые.

— Прекрасно, давай таблетки сюда, — произнес Микелис. — Еще что-нибудь?

— Нет. Хотя постой, в стерилизаторе кипятится шприц, если тебе это о чем-то говорит.

Микелис выругался, кратко и по существу.

— Говорит, — ответил он, — что где-то там зарыт нужный антитоксин. Но если Рамон не оставил никакой записки, черта с два мы отыщем, который — молись, не молись.

Он приподнял Кливеру голову за подбородок и положил тому на язык таблетки. За таблетками последовала вода: сперва ледяной струйкой, через мгновение — хлынула жидким огнем. Кливер поперхнулся, и в тот же момент Микелис зажал ему ноздри. Таблетки скользнули в горло.

— Как там, никаких следов святого отца? — спросил Микелис.

— Ни малейших. Порядок безупречный, все оборудование на месте. Оба лесных комбинезона в шкафу.

— Может, отправился в гости к кому-нибудь, — задумчиво проговорил Микелис. — Наверняка у него уже немало знакомых литиан. Они ему нравятся.

— В гости, когда дома больной? Нет, Майк, на него это не похоже. Если, конечно, не всплыло чего-нибудь неотложного. Или вышел всего на несколько минут, и…

— И тролли лесные скопом накинулись на бедного путника, ибо позабыл тот перед мостом трижды топнуть.

— Смейся, смейся.

— Честное слово, я не смеюсь. Но на чужой планете как раз какой-нибудь такой маразм и может плохо кончиться. Правда, с трудом представляю себе, чтобы Рамон…

— Майк…

Микелис шагнул к гамаку и склонился над физиком. Слезящимся глазам Кливера казалось, будто голова химика парит отдельно от тела.

— Все в порядке, Пол. Говори, в чем дело. Мы слушаем.

Но было уже поздно. Двойная доза успокоительного опередила. Кливер успел только качнуть головой, и Микелис растворился в водовороте радужных струй.

Самое странное, что он не уснул. Прошлой ночью он перехватил-таки свои законные восемь часов сна, и в самом начале этого неимоверно долгого дня был, помнится, бодр и полон сил. Как сквозь вату, доносились голоса коллег-комиссионеров, и не отпускало навязчивое желание о чем-то сообщить им прежде, чем вернется Руис-Санчес, — не то, чтобы совсем уж не давая Кливеру заснуть, но определенно препятствуя погрузиться глубже легкого транса. К тому же он принял почти тридцать гран ацетилсалициловой кислоты, что увеличило потребление организмом кислорода, и довольно существенно — так что не только голова шла кругом, но и все чувства вдруг непривычно обострились. О том, что перегорает при этом белок из его собственных клеток, он не имел ни малейшего представления; а имей даже, вряд ли б это его обеспокоило.

Все так же доносились голоса, и все так же ускользал от него смысл разговора. На голоса накладывались верткие обрывки снов, мелькая на самой грани яви, чудясь по-своему странно реальными — и по-своему странно бессмысленными и угнетающими. В редкие мгновения полубодрствования перед его мысленным взором мелькали планы, целая череда планов, все как один элементарно простые и в то же время грандиозные: захватить командование экспедицией; связаться с земными властями; предъявить секретные документы, неопровержимо доказывающие, что Лития необитаема; прорыть туннель подо всей Мексикой, до Перу; взорвать Литию, слить в одной исполинской реакции синтеза все атомы ее легких элементов в один атом кливерия, элемента, из которого изготовили моноблок, элемента с кардинальным числом алеф-ноль…