— Едва на ногах стою! — кивнул Гарвей.
— На вахте спать нельзя. Пойди-ка посмотри, горит ли наш сигнальный огонь. Ты сегодня дежурный, Гарвей!
— Ну, зачем же? Никто не натолкнется на нас. Светло как днем!
— Всякое случается. Бывает, что заснешь вот так, в хорошую, ясную погоду, а какой-нибудь пароход наскочит и раскроит судно надвое. А потом будут уверять, что на шхуне огни не были зажжены и был непроглядный туман. Гарвей, я тебя полюбил, но, если ты будешь клевать носом, я тебя разбужу вот этим концом каната!
Сиявший в эту ночь на небе месяц был свидетелем странной картины: худенький, стройный юноша в красной куртке, спотыкаясь, ходил взад и вперед по палубе семидесятитонной шхуны, а за ним, зевая и тоже спотыкаясь, следовал другой и размахивал в воздухе концом морского каната.
Руль тихо поскрипывал, паруса слегка трепались под дыханием слабого ветерка, брашпиль покрякивал, а странная процессия все двигалась. Гарвей жаловался, грозил, кричал, наконец, даже расплакался, а Дэн заплетающимся языком рассказывал ему о красотах ночи, продолжая стегать концом. Наконец пробило десять часов, и Пенн выполз на палубу. Он нашел обоих мальчиков спящими рядом. Они спали так крепко, что ему пришлось тащить их до коек.
Глава 3
Благодатный сон освежил их душу и тело, и к завтраку они явились с завидным аппетитом. Опорожнив большую оловянную чашку сочной рыбы, они принялись за работу: вымыли тарелки и сковороды, оставшиеся от обеда старших, которые уже отправились на рыбную ловлю, нарезали ломтями свинину к обеду, заправили лампы, натаскали в кухню угля и воды. День был ясный, теплый. Гарвей вдыхал свежий, чистый воздух полной грудью.
За ночь подошло немало других шхун, и море пестрело парусами. Вдали дымили невидимые пароходы да виднелись паруса большого корабля. Диско Троп сидел на крыше каюты и курил. Он смотрел на море, кишевшее мелкими судами.
— Когда отец вот эдак задумается, — сказал Дэн, — это неспроста. Отец хорошо знает нравы трески. А весь рыбачий флот знает отца. Вот они все и собрались сюда, будто невзначай, на самом же деле зорко следят за нашей шхуной. Вон «Принц Лебо», он подобрался к нам ночью. А вот та большая шхуна, с заплатой на парусе, это «Кэри Питмэн» из Чэтгэма. Когда отец пускает дым кольцами, вот как сейчас, это значит, что он изучает все рыбьи хитрости и планы. Если теперь заговорить с ним, он страсть как рассердится. Недавно я подвернулся ему в такую минуту, так он в меня сапогом швырнул!
Диско Троп сосал свою трубку и смотрел вдаль. Действительно, он старался угадать, куда направится треска. Он знал, что все эти появившиеся на горизонте шхуны пришли, чтобы воспользоваться его опытом и знаниями; но это только льстило его самолюбию. Однако на добычу он все-таки пойдет один. По окончании сезона он отправится в Виргинию. Так раздумывал Диско Троп. Он ничего не забыл, принял в расчет и погоду, и ветер, и течение, и количество имеющихся съестных припасов. Поглощенный мыслями о треске, сам он походил на большую треску. Наконец он вынул изо рта трубку.
— Отец, — сказал Дэн, — мы сделали свое дело. Позволь нам спуститься на шлюпке. На море тихо!
— Только не в этом красном шутовском наряде и желтых башмаках. Дай ты ему, Дэн, что-нибудь поприличнее!
— Отец сегодня в хорошем расположении духа, — заметил весело Дэн, увлекая за собою в каюту Гарвея. Им вдогонку Троп бросил ключ. — Моя запасная куртка хранится у отца, потому что мать говорит, что я неряха!
Дэн порылся в сундуке, и несколько минут спустя Гарвей преобразился: на нем была грубая темно-синяя матросская куртка с заплатами на локтях, а на ногах красовались огромные резиновые сапоги, какие носят рыбаки.
— Ну вот, теперь ты на человека похож! — сказал Дэн.
— Да ну же, поворачивайся скорее!
— Далеко не забирайтесь, — напутствовал Троп, — да к чужим шхунам не подходите близко. Если вас кто спросит, что я намерен делать, отвечайте правду — то есть, что вы ничего не знаете!
Маленькая, окрашенная в красный цвет шлюпка была привязана к корме. Дэн притянул ее и легко спрыгнул на дно шлюпки. За ним тяжело свалился в лодку Гарвей.
— Ну, эта к в лодку прыгать не годится, — укорил его Дэн. — Хорошо, что сегодня тихо; будь волны, ты бы опрокинулся вместе со шлюпкой и пошел бы ко дну. Учись быть ловким!
Дэн вложил уключины и сел на переднюю скамейку, наблюдая за Гарвеем. Мальчику случалось раньше грести, только катаясь на каком-нибудь пруду, и греб он, как барышня. Но между легкими веслами, какими он взмахивал тогда, и тяжелыми длинными веслами, которыми приходилось работать теперь, была большая разница: он не мог вытащить их из воды, и у него вырвался вздох досады.