Шлюпки собирались в кучу, расходились, обгоняли друг друга, но все шли в одном направлении. Гребцы приветствовали друг друга, свистели, мяукали по-кошачьи, пели, бросали в воду всякую ветошь и мусор.
— Город! В самом деле город! Диско не ошибся! — сказал Гарвей.
— Я разглядел бы его, если бы он был даже меньше! — отвечал Диско. — В этом городе — тысяча человек жителей. А вот там отмель Девы! — указал он на сероватое пятно в море, где не было ни одной шлюпки.
Шхуна «Мы здесь» обогнула всю флотилию. Диско то тут, то там отвечал на приветствия своих друзей и знакомых и бросил якорь молодцевато, как на парусной гонке. Рыбаки мало обращают внимания на хороших моряков, зато неловкого шкипера непременно поднимут на смех.
— Ну, как удался лов? — спросили с «Короля Филиппа».
— Как раз вовремя подоспели! — послышалось с «Мери Чильтон».
— Гой! Том Плэт! Приходи сегодня вечером, поужинаем вместе! — пригласили с «Генри Клея».
Вопросы и ответы летели перекрестным огнем. Шлюпки встречались и раньше во время лова в тумане, но там было не до разговоров. Все, казалось, знали о спасении Гарвея и спрашивали, научился ли он рыбачить… Молодые рыбаки перебрасывались шутками с Дэном, который никогда не имел привычки лезть за словом в карман и осведомлялся о здоровье каждого, называя его самым нелюбезным для него прозвищем. Мануэль тараторил на своем родном языке со своими земляками. Даже молчаливый обыкновенно кок повис на утлегаре и кричал что-то своему приятелю, такому же черному, как он сам. Вокруг отмели Девы дно каменистое, и того и гляди якорный канат оборвется, поэтому они подвязали его к буям. Шлюпки же отправились, чтобы присоединиться к целой флотилии шлюпок, стоявших на якоре на расстоянии одной мили. Шхуны качались и поглядывали на окружающие шлюпки, как утка смотрит на своих утят.
У Гарвея в ушах звенело от замечаний, направленных по его адресу, когда он, сидя на веслах, греб среди массы других шлюпок. Слышались всевозможные наречия: португальское, неаполитанское, французское, гэльское, раздавались крики, песни. Может быть, это происходило от того, что он слишком долго жил на шхуне «Мы здесь», все в одном и том же тесном кружке людей. Ему было не по себе среди насмешек этих чужих и грубых людей. Легкая зыбь вздымала ряд разноцветных шлюпок; с минуту они выделялись на фоне неба, как чудная фреска; люди в лодках что-то кричали и жестикулировали. В следующую минуту лица, руки, обнаженные шеи исчезали за волной, в то время как другая приносила ряд новых лиц. Точно куклы в театре марионеток! Гарвей смотрел пораженный.
Проталкиваясь и держа лодку по ветру, приветствуя старых приятелей, окликая старых врагов, командор Том Плэт вел свою маленькую флотилию с подветренной стороны от остальных шлюпок.
Вдруг море вокруг потемнело от множества серебристой рыбы. На пространстве пяти или шести акров треска начала прыгать, как форель в мае месяце. За трескою на поверхности воды показались три или четыре широкие темные спины, вокруг которых вода словно кипела.
Все заволновались, закричали, снялись с якоря, отталкивали лесу соседа, закидывали свою, давали друг другу советы. А море вокруг кипело, как содовая вода. Треска, кашалоты, люди — все перемешалось. Закидывая невод, Дэн чуть не столкнул Гарвея за борт. Во всей этой суматохе Гарвея преследовал злобный, маленький глаз плававшего почти на поверхности воды кита, который, казалось, подмигивал ему Кашалоты запутались в сетях двух или трех рыболовных шлюпок и увлекли их за собою на полмили.
Через пять минут все утихло, слышен был только шум погружавшейся в воду лесы, всплеск трески и удары, которыми рыбаки оглушали рыбу. Это была чудесная ловля. Гарвей смотрел в воду и видел, как блестела чешуя трески, то и дело попадавшейся на крючки. По закону, на отмелях Девы запрещается насаживать на лесу более одного крючка, но лодки стояли так близко, что даже один крючок задевал соседей. Гарвей горячо переругивался по этому поводу с молодым, кудрявым ньюфаундлендцем и кричавшим португальцем, лодки которых стояли по обе от него стороны.
Каждая шлюпка бросила якорь, где пришлось. Когда треска стала идти уже не такой сплошной массой, все рыбаки устремились сменить место якорной стоянки. При этом оказалось, что якорные канаты в тесноте перепутались. Обрезать канат у чужого якоря считается на Отмелях преступлением, однако это делается. Том Плэт поймал одного рыбака на месте преступления и ударил его веслом. Так же угостил одного своего земляка Мануэль. Обрезали канат и у якоря Гарвея и Пенна. Тогда они стали отвозить пойманную рыбу на шхуну. В сумерках приплыла новая масса трески. Снова раздались крики рыбаков. В этот день они вернулись на шхуну, когда уже было темно, и чистили рыбу при свете керосиновых ламп.