Ермолай встал, сложил протокол вдвое, спрятал в планшет.
— Пошли, дядя Тимофей!
Петька до последнего момента не понимал, что происходит. Но когда Кибяков и отец стали поднимать деда, он понял, что деда сейчас поведут в каталажку. Он громко заплакал и кинулся защищать его.
— Куда вы его?! Деда, куда они тебя!.. Не надо, тять, не давай!..
Отец оттолкнул Петьку, а Кибяков засмеялся.
— Жалко дедушку-то? Сча-ас мы его в тюрьму посадим. Сча-ас…
Петька заплакал еще громче. Мать увела его в уголок и стала уговаривать.
— Ничего не будет с ним, что ты плачешь-то? Переночует там ночь и придет. А завтра стыдно будет. Не плачь, сынок.
Деда обули и повели из избы. Петька заплакал навзрыд. Городская тетя подошла к ним и тоже стала уговаривать Петьку.
— Что ты, Петенька? В отрезвитель ведь его повели-то, в отрезвитель! Он же придет скоро. У нас в Москве знаешь сколько водят в отрезвитель!..
Петька вспомнил, что это она, тетя, привела милиционера, грубо оттолкнул ее от себя, залез на печку и там долго еще горько плакал, уткнувшись лицом в подушку.
Змеиный яд
Максиму Волокитину пришло в общежитие письмо. От матери. «Сынок, хвораю. Разломило всю спинушку и ногу к затылку подводит — радикулит, гад такой. Посоветовали мне тут змеиным ядом, а у нас нету. Походи, сынок, по аптекам, поспрошай, может, у вас есть. Криком кричу — больно. Походи, сынок, не поленись…»
Максим склонился головой на руки, задумался. Заболело сердце — жалко стало мать. Он подумал, что зря он так редко писал матери, вообще почувствовал свою вину перед ней. Все реже и реже думалось о матери последнее время, она перестала сниться ночами… И вот оттуда, где была мать, замаячила черная беда.
«Дождался».
Было воскресенье. Максим надел выходной костюм и пошел в ближайшую аптеку.
«Наверно, как-нибудь называется этот яд, узнать бы, чтоб посолидней спрашивать».
Но узнать не у кого, и он пошел так.
В аптеке было мало народа. Максим заметил за прилавком хорошенькую девушку, подошел к ней.
— У вас змеиный яд есть?
Девушка считала какие-то порошки. Приостановилась на секунду, еще раз шепотом повторила последнее число, чтоб не сбиться, мельком глянула на Максима, сказала «нет» и снова принялась считать. Максим постоял немного, хотел спросить, как называется змеиный яд по-научному, но не спросил — девушка была очень занята.
В следующей аптеке произошел такой разговор:
— У вас змеиный яд есть?
— Нет.
— А бывает?
— Бывает, но редко.
— А может, вы знаете, где его можно достать?
— Нет, не знаю, где его можно достать.
Отвечала сухопарая женщина лет сорока, с острым носом, с низеньким лбом. Кожа на лбу была до того тонкая и белая, что, кажется, сквозь нее просвечивала кость. Максиму подумалось, что женщине доставляет удовольствие отвечать «нет», «не знаю». Он уставился на нее.
— Что? — спросила она.
— А где же он бывает-то? Неужели в целом городе нет?!
— Не знаю, — опять с каким-то странным удовольствием сказала женщина.
Максим не двигался с места.
— Еще что? — спросила женщина. Они были в стороне от других, разговора их никто не слышал.
— А отчего вы такая худая? — спросил Максим. Он сам не знал, что так спросит, и не знал, зачем спросил, — вылетело. Очень уж недобрая была женщина.
Женщина от неожиданности заморгала глазами.
Максим повернулся и пошел из аптеки.
«Что же делать?» — думал он.
Аптека следовала за аптекой, разные люди отвечали одинаково: «нет», «нету».
В одной аптеке Максим увидел за стеклянным прилавком парня.
— Нет, — сказал парень.
— Слушай, а как он называется по-научному? — спросил Максим. Парень решил почему-то, что и ему пришла пора показать себя «шибко ученым» — застоялся, наверно, на одном месте.
— По-научному-то? — спросил он, улыбаясь. — А как в рецепте написано? Как написано, так и называется.
— У меня нет рецепта.
— А что ж вы тогда спрашиваете? Так ведь живую воду можно спрашивать.
— А что, не дадут без рецепта? — негромко спросил Максим, чувствуя, что его начинает слегка трясти.
— Нет, молодой человек, не дадут.
Это снисходительное «молодой человек» доконало Максима.
— До чего ж ты умница! — тихо воскликнул он. — Это ж надо такому уродиться!..