— Значит, что суженый твой в тюрьме сидит на краю света, а придет время— освободится и к тебе явится с великой ратью.
— Лучше на лучину погадай! — продолжала нетерпеливая Анна Михайловна. — Что-то несуразное вещает книжка твоя!
— Боярыня Елена Дмитриевна отчего не идет? — простонала между тем царица.
— Ну, не идет боярыня, и не надо, — довольно резко оборвала невестку царевна Анна, — а ты все стонешь и поиграть не дашь спокойно. И что тебе далась эта боярыня?
— А ежели невзначай да царь заглянет? Что тогда скажешь? — испуганно возразила царица.
— Ну, и пусть заглядывает, — беспечно ввернула Татьяна Михайловна, — ворожея и ему погадает.
— Да гадалка-то хваленая что-то неладное все говорит, — капризно заметила Ирина Михайловна.
— Не понимаете вы книжных слов, оттого это, — бесцеремонно проговорила Марфуша, — да и я не горазда по книжке-то гадать. Вот по руке, по звездам, еще… — Но она вдруг запнулась, пугливо озираясь.
— Говори, говори, не бойся, не выдадим!
— Нет… много лишних ушей здесь, — тихо произнесла Марфуша, так что ее слышали одни только царевны.
— Страшное что? — еще тише спросила царевна Ирина, сгорая от любопытства. — Что, скажи, голубушка!
— Тебе одной скажу, коли не выдашь?
— Забожусь, как только хочешь!.. Все схороню!
— Преклони ухо, — серьезно приказала гадалка и, когда царевна, чуть дрожа, исполнила это, еле внятно произнесла: — Души мертвых могу вызвать, они говорить будут…
Царевна, не дослушав, с заглушенным криком отпрянула от страшной ворожеи.
— Что, что она тебе сказала? — обступили царевну сестры.
Та пугливо глянула на цыганку, которая пристально посмотрела ей прямо в глаза.
— Ни… ничего! Она мне ничего не сказала, — оправляясь, произнесла царевна и тут же беспечно прибавила: — Ты когда-нибудь мне погадаешь… так!
— Как? — приставали сестры.
— На руку, — выручила царевну цыганка, — дай ручку и сейчас погадаю! — Она взяла маленькую руку царевны Татьяны, долго и внимательно разглядывала ее и произнесла: — Рука твоя хорошая: жизнь долгая, тихая и благочестивая… Только больших радостей у тебя мало будет, а крови, крови много увидишь! Ты-то будешь в стороне, а кровь вокруг тебя так и льется, много ее льется…
— Что это ты страсти какие говоришь? — остановила их царевна Анна. — Посмотри и мне. Неужели так-таки замуж и не выйду? — И она протянула гадалке свою руку.
— И твоя жизнь долгая и тихая. Только ты строптивее сестры. Жизни семейной что-то не видать! Не обессудь, царевна, нет у тебя суженого… а крови, крови тоже немало, и ты близко к ней стоишь… Ближе сестрицы!
— Оставь, ну тебя и с гаданьем! — вырвала свою руку Анна Михайловна.
— Царица, что ж ты не погадаешь? Сама звала ворожею, а теперь сидишь и ничегошеньки? — спросила одна из боярынь.
— Боязно мне в положении-то моем…
— Ничего страшного ворожея и не скажет, — заметила царевна Ирина — Да с той поры, как неправду мне сказала одна странница насчет жениха моего, не верю я ворожеям!
— А ежели, царевна, — проговорила Марфуша, — я покажу тебе твоего бывшего суженого, поверишь ли ты мне?
— Что же, покажи, тогда я поверю.
— Только не здесь, не здесь! — засуетились боярыни.
В это время в покои вошла Елена Дмитриевна. Она была бледна, ее голубые глаза глядели холодно и жестко; вокруг рта легла складка, придававшая ее красивому лицу угрюмо-злобное выражение.
— Звала меня, царица-матушка? — рассеянно произнесла она и села на скамью, не глядя ни на кого.
Она не заметила, как руки цыганки дрогнули и выпустили концы платка, а глаза загорелись странным блеском.
— Без тебя боязно как-то, — виновато улыбнулась царица, — вот хотела узнать, кого Бог даст… слышала про искусство ее, а вот царевны сказывают, не умеет она разгадывать.
— Скажи, боярыня, сильна я или нет? — раздался низкий, глухой голос цыганки, и она пристально посмотрела в глаза Хитрово.
У той пробежал какой-то невольный трепет по телу, когда она почувствовала на себе странный взгляд Марфушиных черных глаз, и она, отворачиваясь, неуверенно произнесла:
— Да… да, она— искусница.
— Ты как будто говорила, что опаслива она? — спросила царица. — И чем опаслива— предсказаниями своими или другим чем?
— Тебя испугать могла, — внутренне дрогнув, ответила Елена и украдкой глянула на гадалку.
Та как-то зловеще улыбалась, не отводя своих глаз от лица боярыни.