Я так и подпрыгнул.
— Где же она?
— У сэра Уильяма в лаборатории. — Кажется, Амелии передалось мое воодушевление: она поднялась вслед за мной и притом с живостью. — Пойдемте, я покажу вам.
Мы вышли из курительной через дверь, которой до нас пользовался один сэр Уильям, и двинулись по коридорчику к другой двери, по-видимому, недавно навешенной. Эта дверь и вела в лабораторию, разместившуюся, как я понял теперь, в стеклянной пристройке — той самой, что соединяла два флигеля.
Не знаю, чего я ждал от лаборатории, но первым моим впечатлением было ее разительное сходство с цехом машиностроительного завода, куда мне однажды довелось заглянуть.
С краю под потолком был укреплен вал, вероятно, связанный с паровой машиной, от которого вниз шли ременные передачи, приводящие в движение ряды массивных станков. Тут были токарные и фрезерные станки, резак для листового металла, кузнечный пресс, ацетиленовое сварочное оборудование, пара тяжелых тисков и бесчисленное множество инструмента, разбросанного вокруг. Пол был густо усыпан стружкой и обрезками металла; там и сям попадались и кусочки обработанных материалов, аккуратно вырезанные или выточенные, но, очевидно, давно заброшенные.
— Сэр Уильям многое делает собственными руками, — сказала Амелия, — хотя в отдельных случаях какие-то детали приходится заказывать на стороне. В Скиптон, где мы с вами встретились, я ездила как раз по такому поручению.
— Где же машина времени? — поинтересовался я.
— Вы стоите с нею рядом.
Неожиданно для себя я понял, что конструкция, возле которой я находился и которую поначалу принял за кучу бросового металла, на самом деле подчинена определенной схеме. Присмотревшись, я уловил известное сходство этой конструкции с моделью, показанной мне сэром Уильямом, только модель казалась совершенной, как всякая миниатюра, а эту машину самые ее размеры делали более грубой. Однако довольно было наклониться к ней поближе, чтобы заметить, что каждая составляющая ее часть выточена со всей тщательностью и отполирована до блеска.
Машина времени достигала семи-восьми футов в длину, четырех-пяти — в ширину. В самой высокой своей точке она поднималась футов на шесть от пола, но, поскольку конструкция носила строго функциональный характер, ограничиться при ее описании указанием общих размеров было бы явно недостаточным. К примеру, значительная часть машины представляла собой простую прямоугольную металлическую раму и возвышалась над полом всего на три фута.
Внутри машины можно было различить все до мельчайшей подробности… и тем не менее мое описание станет сейчас по необходимости смутным. Ибо, в сущности, я не видел ничего, кроме бесконечной череды поверхностей из того же таинственного вещества, какое скрывалось в велосипедах сэра Уильяма и в глубине его летательного аппарата; иными словами, все, что казалось видимым, благодаря этому обманчивому, похожему на хрусталь веществу становилось на поверку невидимым. За хрустальными гранями переплетались тысячи проволочек и рычажков, но сколько бы я ни вглядывался в механизм, под какими бы углами ни приближался к нему, я был не в силах ничего толком рассмотреть.
Немного легче было разобраться в рычагах управления. Ближе к концу рамы на ней закрепили крытое кожей сиденье, закругленное наподобие кавалерийского седла. А подле сиденья нагромоздили целую батарею рукоятей, тяг и циферблатов.
Главным среди них, без сомнения, был большой рычаг, установленный в точности перед седлом. Верхушку рычага венчал вроде бы совершенно неуместный здесь велосипедный руль. Вероятно, руль предназначался для того, чтобы водитель машины мог ухватиться за рычаг обеими руками. По обе стороны от руля располагались десятки второстепенных рычажков, каждый на самостоятельном шарнире, что позволяло вводить их в действие независимо друг от друга и от положения главного рычага.
Машина настолько заворожила меня, что я даже ненадолго забыл о присутствии Амелии. И тут она заговорила, признаться, слегка испугав меня:
— Построено основательно, не правда ли?
— И какой срок понадобился сэру Уильяму, чтобы соорудить все это? — поинтересовался я.
— Без малого два года. Прикоснитесь к ней, Эдуард. Убедитесь, что она вполне материальна и прочна.
— Боюсь, — ответил я. — Боюсь испортить что-нибудь по незнанию.
— Ну, возьмитесь хотя бы вот за эту планку. Уверяю вас, это вполне безопасно.
Амелия поднесла мою руку к одной из медных полос, составляющих часть рамы. Я осторожно положил пальцы на металл — и тут же отдернул их прочь: едва я взялся за планку, машина отчетливо содрогнулась как живая.