Гельвард и Блейн спустились на берег следом за ней и стали рядом, спешившись и глядя вдаль, на бескрайний голубой простор. Она подъехала к ним и тоже спрыгнула наземь.
— А что на запад и на восток? — спросил Блейн.
— То же самое. Я поискал объездной путь, но не нашел.
Блейн вынул из седельной сумки видеокамеру, подсоединил ее к батареям и плавным круговым движением отснял панораму водной глади.
— Надо отправить разведчиков еще дальше на восток и на запад, — сказал он. — Такое пространство не пересечь.
— Другого берега даже не видно.
Блейн глянул себе под ноги и нахмурился.
— И почва мне не нравится. Надо вызвать сюда мостостроителей. По-моему, песок не выдержит тяжести Города.
— Но ведь должен быть какой-то выход!
Оба не обращали на Элизабет никакого внимания. Гельвард достал какой-то небольшой инструмент и установил его у самой воды. Инструмент был снабжен треногой и круглой шкалой, подвешенной на оси. Опустив на шкалу отвес, гильдиер снял с нее показания.
— Мы далеко опередили оптимум, — заявил он наконец. — У нас уйма времени. Тридцать миль — без малого год по городским часам. Неужели не успеем?
— Построить мост? Н-да, тут придется повозиться. И людей потребуется больше, чем у нас есть. А что об этом думают навигаторы?
— Проверяют мое сообщение. Ты же проверяешь меня?
— Проверяю. Только не вижу, что можно к нему добавить.
Гельвард еще с полминуты смотрел на безбрежную ширь, потом будто вспомнил о существовании Элизабет и обернулся к ней.
Ну, а что вы об этом скажете?
— О чем? Чего вы, собственно, от меня ждете?
— Скажите нам, что наше восприятие нас обманывает. Скажите, что тут нет реки.
— Это не река, — отозвалась Элизабет.
Гельвард бросил взгляд на Блейна.
— Ну вот, ты слышал. Нам это только мерещится.
Элизабет закрыла глаза и отвернулась. Выносить столь чудовищное несовпадение реальностей было выше ее сил.
От ветра ее знобило, она стянула с лошади попону и, закутавшись, отошла за дюны. Мужчины сразу же забыли о своей спутнице, Гельвард вытащил какой-то другой инструмент. Он считывал показания вслух, голос его на ветру звенел пронзительно и тоскливо.
Они работали мучительно медленно, кропотливо проверяя друг друга. Через час Блейн упаковал свою часть снаряжения, сел в седло и поскакал по берегу в северном направлении. Гельвард остался долго смотрел вслед компаньону, и сама его поза, как показалось Элизабет, выражала глубокое, неутешное одиночество и отчаяние.
Она истолковала это как крошечную трещинку в разделявшем их барьере. Закутавшись в попону еще плотнее, Элизабет спустилась по дюнам к кромке прибоя и спросила:
— Вы хоть знаете, где находитесь?
Он даже не повернул головы.
— Нет, не знаем. И никогда не узнаем.
— В Португалии. Эта страна называется Португалией. Она в Европе.
Элизабет передвинулась так, чтобы заглянуть ему в лицо. Секунду-другую он смотрел на нее в упор, но без всякого выражения. Потом безмолвно покачал головой и прошел мимо женщины к своей лошади. Барьер был непреодолимым.
Элизабет оставалось лишь последовать его примеру и сесть в седло. Она пустила лошадь шагом — сначала вдоль берега, затем вкось от воды, в сторону базового лагеря. Несколько минут — и тревожная синева Атлантики пропала из виду.
Часть V
Глава 38
Гроза бушевала всю ночь, и всю ночь никто из нас не сомкнул глаз. Наш лагерь был расположен в полумиле от моста, и рев обрушивающихся на берег волн, приглушенный завываниями ветра, достигал нас как монотонный гул. Но нам, особенно в мгновения затишья, мерещилось, что мы слышим треск и стон дерева, крошащегося в щепу.
К утру ветер утих, и мы наконец-то заснули. Правда, ненадолго — кухня задымила, как обычно, с рассветом, и нас позвали на завтрак. За едой все молчали: темя для разговоров могла быть только одна и ее лучшее было не трогать.
Затем мы отправились к мосту. И не прошли и пятидесяти ярдов, как кто-то показал на кусок дерева, выброшенный волнами на берег. Мрачное и, как выяснилось вскоре, справедливое знамение: от моста не осталось ничего, кроме первых четырех свай, вбитых в относительно твердый грунт у самых дюн.