Генерал Парта-ак-Ваим, скрючившись, лежал на полу с закатившимися глазами. Зрелище было особенно впечатляющим и ужасающим благодаря бледно-оранжевому цвету алюэзинских глазных яблок.
В считанные минуты десять алюэзинцев и восемь стамитов стонали и исторгали клочья пены. Вряд ли кто-нибудь и когда-нибудь придумывал более идиотское занятие для этих высокопоставленных военных, подумал Уордл и про себя улыбнулся.
— Замечательно, — похвалил он, когда высшее офицерство поднялось и отправилось к раковине, — Найдите батальон добровольцев и пусть усиленно репетируют. Представление начнётся завтра утром, во время раздачи пищи. Пленным оно послужит великолепным клапаном для выпуска лишних эмоций, а кастанцам доставит немало хлопот.
Военный совет завершился. Алюэзинцы и стамиты вместе с Шеминэ покинули камеру.
— Ты говорил, что это занятие требует упражнений, — сказал Уордл, когда дверь защелкнулась. — Судя по тебе, ты изрядно упражнялся. Когда же ты успел?
— У меня большой стаж. Я изобрёл этот трюк в четырехлетием возрасте. Стоило мне шлепнуться на пол и начать пускать пену изо рта, как моя дорогая мамочка была готова удовлетворить любую мою прихоть.
— Да, не позавидуешь родителям такого чада. Я бы на месте твоего отца почаще устраивал тебе свидания с розгами.
— А он и устраивал, — подтвердил Холден, морща лоб. — Регулярно, как только меня застигнет.
Повернувшись к молчаливо слушавшему его Казазоле, Холден потребовал:
— Умоляю тебя, помолчи хоть немного и дай мне вставить словечко.
— Мы напрасно теряем время, — напомнил им Уордл. — Даже самая долгая ночь не длится вечно. Нам нужно перебросить Пая и Мака через стену, иначе вся эта возня с маяком пойдет коту под хвост.
Казазола молча лег на спину и заполз под свою койку. Там он что-то нащупал и так же осторожно выбрался наружу. В руках он держал деревянную дощечку с желобом посередине. Поперек ее узкого конца была приделана уже знакомая рессорная пластина от кастанского грузовика. Вдоль пластины поблескивала туго натянута проволока. Дощечка, напоминавшая арбалетное ложе, была снабжена заводным ключом и простым спусковым механизмом, изготовленными Казазолой в мастерских.
— Пора использовать знания, которые мы получили на курсе по выживанию в экстремальных условиях. Нас ведь учили делать всякие хитрости из подручных материалов. И не надо презрительно воротить нос от примитивных устройств. Когда человек завоевывал животный мир, его орудия были ещё примитивнее.
Закончив краткую назидательную речь, Уордл протянул руку и сказал Казазоле:
— Давай стрелы.
Казазола подал ему видоизмененные гвозди; теперь в пропилы были вставлены небольшие алюминиевые хвостовики.
— Веревку.
Казазола с бесстрастием отшельника подал ему моток тонкой веревки. Размотав ее по длине камеры, Уордл отрезал около ста двадцати футов. Сложив веревку вдвое, он прикрепил ее середину к алюминиевому «оперению» стрелы. На расстоянии шести дюймов от хвостовика Уордл привязал в качестве распорки тонкую палочку. Теперь между полосами веревки появился трехдюймовый зазор.
— Откройте окно и наблюдайте за появлением часового, — распорядился Уордл. — Запомни, — обратился он к Паю, — когда мы все подготовим, в твоем распоряжении будет меньше десяти минут.
— Я знаю.
— Промедление может стоить тебе очереди в живот.
— Ну и что?
— Если ты или Мак хотите отказаться, мы поймем.
— Попрыгай на одной ножке, а то ты что-то разволновался, — предложил Пай.
— А меня ты за кого принимаешь? — нахмурившись, спросил Уордла Маколпин.
— Часовой вдет, — прошипел стоявший у окна Холден. — Идет, разлапистое чучело. Проходит мимо нас… Все, протопал.
Холден отодвинулся. Уордл подошел к окну, встал на колени и пристроил арбалет к косяку. Тщательно прицелившись в сторону парапета, он нажал курок. Арбалет слегка вздрогнул; проволока, служащая приводной пружиной, мягко ударила по двум маленьким резиновым глушителям, ради которых Холден не пожалел каблуков своих ботинок.
Стрела понеслась в темноту. Она пролетела три четверти расстояния до стены и вдруг резко остановилась. И как они раньше не заметили эту щербатину на оконной раме? Попав в нее, несомая стрелой веревка застопорилась. Стрелу отбросило обратно, и она ударилась в окно камеры на четвертом этаже. Один за другим раздались глухой удар, звон разбитого стекла и возглас разбуженного стамита.