Без двадцати час ночи явился капитан участка на Парк, получив сообщение от патрульных: Преступление, возм. AAA.
В час ночи к Бомон-Хаусу прибыл Линкольн Пауэлл, отреагировав на звонок переполошившегося помощника инспектора:
— Пауэлл, говорю вам, это ААА. Чтоб мне провалиться. Из меня и дух вон, честно признаюсь. Не знаю, страшиться этого или благодарить судьбу, но одно знаю: никому из нас с таким не справиться.
— Почему?
— А вы сами посмотрите, Пауэлл. Убийство есть аномалия. Лишь носитель искаженного телепатического мотива может причинить смерть посредством насилия. Правильно?
— Да.
— Именно поэтому уже больше семидесяти лет не случалось успешного ААА. Нельзя просто так взять и выйти на улицу с искаженными телепатемами, замышляя убийство, и остаться незамеченным. Шансов на это примерно столько же, сколько остаться в толпе неузнанным человеку с тремя головами. Вы, щупачи, обязательно выловите такого еще прежде, чем он возьмется за дело.
— Мы пытаемся… если вступаем с ними в контакт.
— А щупачьих фильтров нынче столько расплодилось, что у обычного человека практически нет шансов избежать контакта с вами. Нужно жить отшельником, чтобы это получилось. Каким образом отшельник мог бы совершить убийство?
— А и вправду, как?
— Убийство это, несомненно, было тщательно спланировано… и тем не менее никто не заметил убийцу. Не доложил о нем. Даже личные секретари-щупачи Марии Бомон. Значит, отмечать было попросту нечего. Убийца, очевидно, демонстрировал безобидный телепатический мотив — но при этом оставался достаточно ненормален, чтобы совершить преступление. Не понимаю, как разрешить такой парадокс.
— Ясно. Какие у нас перспективы?
— В этом деле чертовски много неувязок, их и нужно прояснить первым делом. Во-первых, мы не знаем, как был убит д’Куртнэ. Во-вторых, исчезла его дочь. В-третьих, кто-то вычеркнул из жизни охранников д’Куртнэ целый час, и мы не понимаем, как. В-четвертых…
— Хватит. Я выезжаю немедленно.
Большой зал Бомон-Хауса был залит режущим белым светом. Повсюду кишели полицейские в форме. Суетливо, как жуки, бегали лабораторные техники-криминалисты в белых халатах. В центр зала согнали гостей вечеринки (одетых), и они топтались там, подобно стаду перепуганных бычков на бойне.
Пауэлл, высокий и худощавый, в черном смокинге с белой манишкой, спускался по восточному эскалатору навстречу волне враждебности. Он быстро отреагировал, потянувшись к разуму Джаксона Бека, полицейского инспектора, эспера-2:
Как тут дела, Джакс?
Как сажа бела.
Переключившись на неформальный полицейский жаргон перепутанных образов, инвертированных смыслов и личных символов, Бек продолжил:
Тут щупачи. Внимательней…
За микросекунду он ввел Пауэлла в курс дел.
Ясно. Хреново. А зачем вы их туда согнали? Что-нибудь инсценируете?
Ага. Сыграем в хорошего и плохого полицейских.
А это необходимо?
Эта толпа прогнила изнутри. Они избалованы. Коррумпированы. Они ни за что не пойдут на добровольное сотрудничество. Придется прибегнуть к какому-нибудь трюку, чтобы вытянуть из них хоть что-то; а в нашем случае такое попросту неизбежно. Я буду плохим полицейским, а ты хорошим.
Правильно. Отлично. Начинай запись.
На полпути вниз Пауэлл остановился. Усмешка сбежала с его губ. Дружелюбие испарилось из глубоко посаженных темных глаз. На его лице возникло выражение шокированного возмущения.
— Бек! — отрывисто бросил он. Голос его разорвал гулкую тишину зала. Тишина была полной. Все глаза повернулись к нему.
Инспектор Бек обернулся к Пауэллу и с вызовом ответил:
— Здесь, сэр.
— Это вы тут главный, Бек?
— Я, сэр.
— Так-то вы себе представляете нормальное расследование? Согнать невиновных людей в кучу, словно скот?
— Они не то чтобы невиновные, — огрызнулся Бек. — Тут человека убили.
— Бек, в этом доме все невиновны, пока не будет установлена истина, и обращаться с ними надлежит как можно вежливее.
— Чего-о? — фыркнул Бек. — С этой лживой шайкой? Как можно вежливее? С этими гнилодушными и порочными великосветскими гиенами?
— Как вы смеете?! Извинитесь немедленно.
Бек глубоко вздохнул и сердито сжал кулаки.
— Инспектор Бек, вы меня слышите? Немедленно извинитесь перед присутствующими.
Бек зыркнул на Пауэлла, но обернулся к наблюдавшим за ними гостям.