Ответить не могу, но и не требуется.
— Ладно, неважно, возвращайся в лабораторию как можно скорее. Тут дела пахнут настоящим дерьмом. Зараза повсюду, гражданских жалко. Крайнетовская команда отстреливает их, где только встретит. Я заметил и парочку цефов. Эй, если ты в центре, иди через метро, там безопаснее будет, чем на поверхности. Надеюсь, ты приведешь морпехов.
Наверное, кто-то и в самом деле глушит, потому что иконка Голда начинает мигать, и — упс: «Нет связи». Но магический шестиугольничек компаса ещё висит на прежнем месте и потихоньку смещается. Мне больше не нужно топать по догорающей Саут-стрит с валящимися деревьями, новый курс — на несколько градусов северо-западнее. Вижу на карте новое место назначения: судя по каркасу, бывший склад — наверное, теперь переоборудованный под лабораторию Голда. Ведь мельком только упомянул — а БОБРик мой уже все просчитал и маршрут уточнил.
Я слегка напуган мощью штуки, в которой сижу. И которая сидит во мне.
Не прохожу и пары кварталов, как натыкаюсь на группу зараженных. Эти уж точно живые — идут или, по крайней мере, пытаются идти. Один ползет на четвереньках, едва поспевая за остальными. Другая на ногах, но ступня оторвана, женщина ковыляет, опираясь на обрубок. Как-то они ведь договорились, куда идти, как-то определили направление. А иные и видеть-то не могут, у них жуткие выросты-клубни вместо глаз.
И крыша у них едет, это точно. Девчонка бормочет про «дурную наркоту», парень вопит непрестанно: «это не я это не я это не я». Но остальные-то улыбаются, мать вашу, как они улыбаются, добродушно так, умиротворенно, а другие разинули рты, похабно ржут, аж трясутся со смеху, и зубов у них не видно, во рту сплошь разросшаяся гниль. Шепчут то ли друг другу, то ли Господу, то ли уж не знаю кому про свет, про «возьми меня, Боже». У комбинезона есть опция «распознавание угроз», но я вижу этих бедолаг неподсвеченными — значит, безобидные. Хотя дробовик держу наготове — на всякий случай.
Фальшиво-пророческий голос вещает про «инфекцию в четвертой стадии», «клеточный автолиз», и я едва не разношу бедняг в клочья, понимаете, не от страха, от жалости. Мать моя женщина, за что ж так мучиться человеку, за что? С другой стороны, они вроде и не мучаются вовсе, и, может, не стоит патроны переводить на них?
Моя это мысль или комбинезон намекает — трудно сказать.
Тогда, вначале, различить было куда проще, чем теперь.
Рабочий отчет UNPS-25B/23: Эпидемиологический агент «Харибда»
Время и дата: 15.01 23/08/2023.
Автор: UNPS.
Адресаты: Объединенное агентство по научному и промышленному развитию, Федеральное агентство по чрезвычайным ситуациям, ООН. (Пометка директора департамента: «Строго секретно».)
Ключевые слова: «эпидемия», «биотический кризис», «модуль Бога», «зеленая смерть», «Харибда», «пилигримы», «религиозный позыв», «дромомания».
Юрисдикция: США/экономический альянс Западного полушария.
Идентификация агента заражения: GrEp Ag-01 (номенклатура UNPS, популярные наименования: «споры», «зараза Божья», «синдром тряпичного мяча», «экстаз» и пр.).
Категория угрозы: биологическое оружие.
Краткий анализ угрозы: нет.
Таксономия: ещё не классифицировано.
Происхождение: неизвестное (внеземное), см. UNPS-25A/23 «Харибда».
Описание: агенетическое биологическое оружие, искусственно выведенный моногенерационный сапрофит.
Оценка жизненного цикла и эпидемиология: Дисперсионная фракция представляет собой округлые, с радиальными выступами споры от 0,1 до 1,5 миллиметра в диаметре, испускают их «шпили «Харибды»», часто встречающиеся в зоне поражения. Начальная стадия распространения — баллистическая, взрывная, при этом споры разносит на 50–60 метров. Дальнейшее распространение пассивное, посредством ветра, и локальное. Через три — пять часов после испускания спора становится биологически инертной, не заразной. Таким образом, зона поражения ограничена Нью-Йорком и ближайшими окрестностями.
Сохраняющие активность споры, попадая на живую (животную) ткань, прорастают, предпочитая слизистые и влажные оболочки (глаза, дыхательные пути) либо открытые раны. Хотя споры демонстрируют метаболическую активность на всех опробованных разновидностях животных, активно размножаются лишь на гоминидах. Наиболее уязвимы люди, гориллы и шимпанзе. У гиббонов, орангутангов и нечеловекообразных обезьян Старого Света споры приводят к серьезным, но, по всей видимости, не летальным поражениям. Хотя, возможно, требуется больше времени, чтобы агент заражения достиг летального уровня в этих таксонах[4]. Лемуры, долгопяты и обезьяны Нового Света, по-видимому, иммунны.
4
Пробы «