Мы летим вниз, палуба задралась под немыслимым углом, от носа хлещет вода, чертова жестянка скрежещет и воет, будто горбатый кит. О, вот теперь включилась тревога — или это орут все? Вокруг кровища. Думаете, её в красном свете не заметишь? Так нет, она прям по глазам бьет, на вид черная, плотная, блестящая. Вода уже не просто хлещет, она бежит приливной волной, будто разжижившийся пол вознамерился расплющить нас о потолок. Только теперь потолок — это стена, а крыша — задняя переборка, и…
На хрен «и». Субмарина утонула, и точка. Зачем детали-то? Ты что, документалку снимать собрался? Утонула, к чертям собачьим.
Баста.
И каждый сам за себя. Я чуть вдохнуть успел, а океан уже над головой плещется, я ныряю, распихивая приятелей и куски тел, перетрусил до смерти, не вижу ничего, кроме кровавого света в отсеке да голубеньких огоньков сгорающей электроники. Субмарина ещё стонет и кряхтит вокруг меня, сворачивается, будто лист бумаги, в комок. Слава богу, криков под водой не слышно, но металл о металл точно в мозгу скрежещет. Мы выбрались через передний люк, вокруг по-прежнему чернота, красным отсвечивает, голубым, и видна зияющая длинная дыра в боку, сине-черная расщелина, сочащаяся пузырями.
Протискиваюсь наружу, задираю голову — там бледный далекий свет. Гляжу вниз: мимо скользит огромная глыба металла, распоротая в хлам, испускающая потоки воздуха. Где-то там нос уже ткнулся в дно, оттуда поднимается, клубясь, облако черной грязи, охватывая лодку, будто живая — и очень голодная — заждавшаяся тварь.
Но я думаю только об одном: поскорей бы выбраться на поверхность.
Заметьте, ребята: там, в глубине, никакого вам выпендрючего геройства! Нет, ну я не против, но только если на мне реутилизатор дыхания, и не на один жалкий вдох при тридцати метрах до поверхности. Нет, может, я бы и стал геройствовать, если б не тот случай пятнадцать лет назад. К черту, вот вам прямо и просто: я не стал отыскивать застрявших, вытаскивать раненых на горбу. Я даже и не думал про это. Просто на моем пути помехи, одни твердые и с острыми краями, другие мягкие и пушистые, но я демократ до мозга костей, мне наплевать и на тех и на других, я распихиваю их с полным равнодушием. Мне снова восемь лет, я умираю, я знаю нутром, каково оно, умирать.
Только не это, ради бога, только не это снова!
И вот я изо всех сил толкаю себя наверх. У меня даже ума не хватило ласты подхватить, я просто бью по воде парой нелепых обезьяньих лап и знаю только: вон там посветлее, а в другой стороне — темнее, и грудь мою распирает, вот-вот взорвусь, будто целый отсек воздуха заглотнул. Я и в самом деле едва не взрываюсь, с эмболией шутки плохи, но наконец вспоминаю: последний-то вдох я сделал под давлением, и чем ближе я к поверхности, тем страшней меня давит изнутри. Потому открываю рот. Открываю, и выблевываю мой драгоценный воздух в океан, и барахтаюсь как могу, стараясь поспеть за пузырьками, и молюсь, чтоб воздух из меня выходил быстрей, чем изнутри распирает. Трепыхаюсь, загребаю, пихаю воду под себя, и вдруг свет над головой становится неоднородным, зеленоватое сияние рассыпается на лучи, и они танцуют, клянусь Господом, они танцуют! Вдруг над моей головой — потолок, корчащееся зеркало, будто ртуть, и я проламываюсь сквозь него и, кажется, могу заглотить сразу все это чертово небо, и я так рад, что живой, да ты не поверишь, охрененно рад.
Клал я с во-от таким прибором и на Берендта, и на Чино, и даже на старину Левенворта, повернутого на всемирном заговоре. Я так рад остаться в живых, что не сразу замечаю, в каком кошмаре оказался…
Кстати: ты заметил — я слегка красноречивее обычного. Местами. Подумать только, «лучи танцуют», «корчащееся зеркало». Я раньше так никогда не выражался. А теперь то и дело переключаюсь, сам того не замечая.
Но уж в этом ты рубишь, правда? Обогащение словарного запаса — лишь побочный эффект. Ещё одно напоминание, что я в своей голове больше не один.
А гнездятся там прежний «я», нынешний «я» и все, чем возомнили себя мои доспехи.
Ха-ха.
Имя нам — легион!
Кому: Коменданту кризисной зоны «Манхэттен»
Д. Локхарту.
От кого: Секретариат управления СЕЛЛ.
Дата: 21/08/2023.
Также: Исполнительный комитет «КрайНет».
Комендант Локхарт!
Следуя решению состоявшейся сегодняшним утром экстренной сессии Верховного суда и принимая во внимание ожидаемое в скором будущем объявление об этом президента США, морской пехоте США под командованием полковника Шермана Барклая надлежит начать высадку в районе Среднего Манхэттена. Миссию их можно описать как «гуманитарную интервенцию», хотя солдаты проинструктированы насчет иных возможностей и будут действовать по обстановке.