Н-2 не просто носят — с ним соединяются, сплавляются, срастаются. И ощущение поначалу — на все сто. Прямо кайф — но потом начинаешь себя спрашивать: а с какой стати кайф? Нейроны-то — они нейроны и есть, штука простая. Если рассудить: какая разница между посылкой сигналов визуальному кортексу и любой прочей части мозга? Экран может показывать мне ненастоящие, фальшивые картинки — так что мешает БОБРу внушать мне ненастоящие мысли и чувства? Внушить такое, знаешь, ледяное спокойствие, чтоб трезво прикинуть шансы перед очередной заварухой? И поддать чуточку ненависти, чтоб очередных засранцев перемолоть в муку?
Э-э, парень, избавь меня от своей гребаной жалости. Думаешь, ты лучше меня? Думаешь, от тебя зависит, что и как в твоих мозгах сработает? Думаешь, все эти возбуждения в склизкой жиже внутри головы, которые ты мыслями зовешь, — они сами по себе возникли? Эх, парень, для всякой вещи есть причина, и можно верить либо в свободную волю, либо в физику, но в то и другое разом — не получится. Разница между тобой и мной только в том, что я теперь — часть большего. Я и комбинезон — у нас цель. Роджер, она куда больше тебя, больше твоих боссов, ох, ты даже не представляешь, насколько больше. Ты б задумался, спросил себя: зачем ты слушаешь народец, который сейчас через камеры глазеет на нас. Стоит ли таким служить? Хорошенько задумайся, Роджер.
Знаешь, есть ведь и другие стороны. И возможно, ещё не слишком поздно перейти на правильную.
Конечно, конечно — «Сынок, тебе туда».
Оказывается — и кто б удивился? — он не мне первому такое говорит. Земля тряслась и раньше. Сейсмографы указали на странную тряску под Сити-холлом ещё до того, как земля разверзлась. Поэтому пару дней назад, когда открылась дыра, Харгрив отправил взвод вниз по метро. Сигналы от них пошли странные и непонятные, потом прервались. Не вернулся никто.
Харгрив и меня послал по тому же туннелю, по длинной грязной кишке с рельсами, вывернутой, вывихнутой, растрескавшейся — кое-где грязно-серый свет пробивался сверху. Иногда встречаю деловитых клещей, но им не до меня, пузо налито под завязку человечиной, торопятся слить. Я с удовольствием воображаю, как ступаю ногой, поганый кровосос делает «хрясь» — и разлетается брызгами. Пару раз, не в силах сдержаться, претворяю фантазию в жизнь. Метров через пятьдесят — станция. Стены растрескались, сочатся гнусью — трубы наверху полопались. На полу лужи, большинство ламп разнесено вдребезги, парочка свисает на проводах, мигает, искрит. По стенам граффити: «Еп твою!», «Тряси лохов!», «Боже помилуй!». Мусорки перевернуты, все поверхности изрыты выбоинами от крупнокалиберных пуль и картечи из дробовиков — эдакая свинцовая оспа. Впрочем, перед вторжением эта станция вряд ли выглядела намного лучше.
На плитках пола — кровавый след, тянется за угол, в захламленную полуразваленную служебную комнату. В дальнем её конце — три тела. Несомненно, «целлюлиты», но не обычной дешевой разновидности. Броня получше, знаки другие. Покруче ребятки были и, кажется, посекретней.
— Лучшие люди, — бормочет Харгрив, — а я так надеялся…
Ох ты, как печально. Почти искренне.
Я оставляю Харгрива наедине с его горем, а сам занимаюсь мародерством. Добыча: осколочные гранаты, лазерный прицел, магазины с патронами, винтовка «скарабей» с треснувшим ложем. И ещё чудесный гранатомет с самонаводящимися ракетами — рядовой пехтуре вроде меня редко удается на такое лапы наложить.
— Увы, на войне неизбежны потери. Приходится жертвовать лучшими, — заключает Харгрив умиротворенно.
Эк он быстро с горем справился. Вот уж не думал, что традиционная минута молчания может оказаться столь целебной.
— Однако я не вижу здесь Ривза — и сканирующего оборудования тоже. Попробуй его найти — со сканером у нас неплохой шанс узнать заранее, что там впереди.
Я нахожу Ривза, пройдя ржавую дверь пожарного выхода, в другом туннеле этой же станции. Платформа там сухая, а над рельсами по колено воды. Добитые вагоны, выброшенные с рельсов, торчат из неё, как гондолы из уродливейшего в мире «Туннеля любви».
Митчелл Ривз и пара его приятелей лежат замертво на платформе, дергаясь от усердного внимания дружной группки клещей. Я трачу пару патронов ради удовольствия увидеть, как разлетаются на части гнусные твари, и высвобождаю ноутбук из холодных мертвых пальцев Ривза. Штука странная, от экрана до клавиш — все так и отдает стецтехникой, но зато вход-выход — обычный вай-фай.