Чино, воскресший из мертвых! Я ж думал, он вместе с «меч-рыбой» отправился на дно, думал, гниет паря на дне Гудзона. Если б не боялся раздавить все кости всмятку, обнял бы паршивца крепко-крепко.
— Ты ж меня не забыл, а, кореш? — спрашивает Чино с подозрением. — Голд сказал, тебе говорилку потрепали, но про побитости в мозгах ничего не рассказывал.
Нагибается, щурится, силясь разглядеть что-нибудь за лицевым щитком, но видит только свое отражение.
— Эй, кореш, что с тобой приключилось?
Чино прибился к разномастному случайному сборищу морпехов, десантуры и регулярных войск — остатку многих частей, брошенных в манхэттенское пекло. Собрал выживших воедино и сделал их полноценным боевым соединением полковник Барклай.
— Я с ним уже послужил, крепкий парень, — сообщил Чино. — Если кто и способен выдернуть козырь из кучи здешнего дерьма, так это он.
Штаб у полковника на Центральном вокзале — место достаточно высокое, далеко от воды. Команда его отбивает цефов, пока разворачиваются эвакуаторы.
Барклай, хм… Я слышал это имя в сотне метров под поверхностью Атлантики, в те невинные дни, когда мы считали модифицированный вирус Эбола или грязный ядерный заряд верхом ужаса, когда полагали себя хозяевами всего сотворенного мира, такими крутыми засранцами, что нарывались на драку друг с другом — больше никто нам в подметки не годился. Я слышал это имя сотню лет назад, когда ещё думал, что смерть и жизнь — вещи разные и отдельные.
И вот я слышу это имя снова.
Ага, есть ещё организация, есть друзья-хордовые, твердо знающие, на чьей они стороне. Есть командир, которому нужно докладывать, от кого получать приказы. Его имя — Барклай, рядом со мной — его люди, и они пришли забрать меня домой.
А пока великая противовирусная атака Джейкоба Харгрива застопорилась, делать мне нечего. Потому ноги в руки — и айда на праздник. Конечно, я уже растерял почти все, чем раньше запаковался, но у Чино с командой барахла вдосталь. Я вооружаюсь, заряжаюсь и по пути к начальству помогаю сдерживать траханых головоногих.
Ох, Роджер, ужели твои боссы не размыслили, что сотворили?
Улиц не осталось — реки. Половина первых этажей ещё под водой. Авеню раскололись посередине, под фундаментами образовалась трясина, просели и развалились целые кварталы. Из расщелин то тут, то там торчит цефовская машинерия — она повсюду под городом, протянулась, будто канализационная сеть. Мы идём по кромке пропастей и видим внизу уличные фонари и безлистные кроны деревьев, больше похожие на корни, а не на кроны. Дома за парком — сплошь стеллаж для писем, ряды за рядами дыр, пусто глядящих на нас. Выше пятого-шестого этажа — сухо. Ниже — подтекает вовсю, с верхних этажей ручейки, с нижних, только что вынырнувших, — целые каскады. Живописно, чего уж там: зрелище бесчисленных водопадов, ревущих, журчащих, звенящих, наполняющих воздух сверкающей под солнцем водяной пылью. Волна цефам ничего не сделала — но зато вычистила руины до блеска. Куда ни погляжу — радуги. Представляешь, Роджер, — радуги! Даже природа уборке радуется.
— Может, хоть кровососов малость пошерстило, — вздыхает Чино.
Город булькает вокруг нас, а мы бежим на север. Выгоняем по пути осьминожков из подтопленного кафе — да здравствует свободная инициатива, долой агрессора! Помогаем морпехам, прижученным цефовским кораблем на Мэдисон-сквер. Иногда топаем вместе, иногда — порознь, но всегда за нами след цефовской склизкой крови.
Эх, Роджер, все как в старые добрые времена. Это жизнь! Пару раз я таки припоминаю: я, в общем-то, мертвец — и мне почти наплевать. Сейчас от меня куда больше толку, чем во времена пульса и сердца под ребрами и в пятках. Даже Харгрив праздника не портит. Вылезает на линию пару раз, поворчать на меня, нерадивого, царапающего и портящего его, харгривовский, чудесный комбинезон, — но, оказывается, и у толстосума-небожителя вроде него бывают проблемы. Дескать, события выходят из-под его контроля. Эй, Джейк, добро пожаловать к простым смертным! Кажется, и он, и Н-2 по уши заняты выпечкой новой версии великого харгривовского интерфейса против башенной отрыжки, и, пока заняты, им все равно, шарашу я цефов или смотрю порнуху в Интернете. Да Харгрив и сам выдает: время ему нужно, больше времени, и если барклаевские крутые засранцы время выиграют, может, моя помощь им окупится сторицей.
Ну, в кои-то веки все, кажется, тянут канат в одну сторону. Правда, нутром чую: не все тут гладко. Некое странное ощущение, как бишь его… да, амбивалентное.