Двигаюсь на север, петляя среди завалов. Связь с «Дельтой-6» то пропадает, то появляется опять, когда выбираюсь на открытое место. С Центрального вокзала плохие новости — что-то не клеится там, но в чем дело, разобраться не могу. На востоке заваруха, кто-то отходит, кто-то давит и гонит, и новости оттуда, прямо скажем, невеселые. Но я не отчаиваюсь: в конце-то концов, ещё ж парни дерутся, ещё лупят в ответ. Не раздавили их, будто клопов сапогом, кое-кто по меньшей мере полчаса в самой гуще крутится и ещё жив-живехонек. Против цефов столько продержаться — немалое дело. Уж я-то знаю.
Но вскоре понял: не то знаю и не так.
Земля подрагивает — несильно, но вполне ощутимо. Скорей я вижу приметы дрожи, а не воспринимаю её телом. Бежит по лужам рябь, словно камень бросили, хотя никто, конечно, не бросал. Отражение моё подрагивает в чудом уцелевшем стекле. Наверное, вторичные толчки после взрыва. Я бегу слишком быстро, дрожь земли на таком ходу не уловишь, поэтому останавливаюсь, прислушиваюсь — и ничего. Земля под ногами мертвей мертвого, спокойствие полное — и это тоже странно.
Буммм!
На этот раз я уловил слабый толчок, дрожь асфальта, краткое, резкое содрогание. Вовсе не похоже на отголосок землетрясения — а я их немало видел, целый год по соседству с вулканами тянул лямку. Так земля дрожит, если грохнется об неё что-нибудь тяжелое.
Слышу, как звенит металл о стекло, а потом ничего не слышу. И «Дельты-6» не слышу. Может, опять развалины блокируют сигнал? На всякий случай прибавляю скорости. GPS ведет меня по Пятой авеню, сворачиваю за угол, и…
Гребаный тупик!
Нечего тут систему винить — откуда ей знать про завалившуюся многоэтажку. Спутниковые карты Google не обновлялись после волны. Немало надо, чтоб гугловские сервера завалить, но очень уж география окрестностей изменилась после пентагоновской шутки, сервера явно не справляются с потоком новых данных. А старый добрый GPS барахлит среди покосившихся небоскребов, закрывающих небо. Навигатор выдает только белый шум, извлекает карты из памяти, уже сколько часов проку от него никакого. Ну, так или иначе, я почти прибыл: вот за этой кучей хлама, бывшей когда-то небоскребом, место моего назначения.
Дом, в который эта куча хлама уперлась, ещё держится. В него и ломиться не надо — сбоку ворота для въезда в подвал, их перекосило от толчков, заклинило, оставив полуоткрытыми. Один прыжок — и я за ними.
Опять — стеклянное дзи-инннь!
На этот раз куда громче. И уже не похоже на дрожь от удара. Если б под водой, то походило бы на высокочастотный сонар. Ну, если помните, пару лет назад испытывали такие — ещё киты от них сходили с ума. Но я же не под водой, а воздух слишком разрежен, чтобы в нем звуковую волну такой мощности сгенерировать, и всё-таки чертовски напоминает радар, причём раскачанный до невероятия.
И отчего-то приходит на ум одноглазый монстр, пялившийся на меня из-за стекол подтопленной харгривовской резиденции.
Я в подвале дома, среди складов, захожу в контору, этим складом управлявшую… Эх, мать, я в таком подрабатывал в школьные деньки. Разве что в моей конторе журнальные развороты из «Золотого дождя» на стенах не висели. Качественная штучка: стереоэффект, да ещё и анимация. Вокруг темно, но когда подходишь к плакатику, писающая девица светится и раздвигает ножки. Если не врут про нынешние плоские батарейки, она ещё год такое проделывать сможет, цефам на радость.
Захожу в тёмный коридор, настоящий туннель. Впереди слышится быстрый перестук шажков — похоже на клеща, но никто на меня из темноты не прыгает. Трижды сворачиваю налево, дважды — направо, сворачиваю не туда и оказываюсь в женском нужнике, выхожу, сворачиваю в другую сторону, и — оп! Красный огонек аварийного выхода висит кровавым раздувшимся пузырем, нагло светит в глаза. Не спеши, родимый, до места боя ещё квартала три, а может, и все четыре. Я вышибаю дверь ногой.
Хм, а за дракой бежать вприпрыжку не пришлось — она тут как тут.
Роджер, ты наверняка помнишь слова из легендарного стишка: «Отдайте мне ваших утомленных, ваших бедных, несчастные отбросы ваших переполненных берегов, ваших наркотов, святош, педерастов, минетчиков и белые воротнички»[10].
Ну да, это я так, чуточку переврал. Но вот эта орава вся и явилась предо мной, гребаная лавина человеческого ничтожества, катящаяся из-за угла авеню Америк. Большинство — в крови, кровь сочится из ушей, носов, у некоторых даже из глаз. Почти все орут как сумасшедшие. И знаешь, что я почувствовал, едва их завидев?
10
Это пародия на сонет Эммы Лазарус «