Остальные вещи были куда интереснее. Во-первых, конечно, огненный жезл. Я решил не трогать его голыми руками, мало ли какая в нем могла быть ловушка. Казалось, лучше оставить его Иезекии — вполне вероятно, что всезнающий дядюшка Тоби научил парня обращаться с такими магическими вещами. Я вернулся к другому имуществу, среди которого были: кинжал, покрытый липким зеленым веществом, очевидно, ядом; платиновая цепочка, разорванная в драке с Плясунами; и кошелек, в котором обнаружился обрывок плотной бумаги с нарисованным тушью портретом Беловолосого.
— Хм, — произнес я. — Похоже, этот парень от себя без ума. — Стоило ему лишиться рисунка, как он отправился делать замену в салоне татуировок. Для этого он даже расстался со своим золотым кольцом. Какая невиданная самовлюбленность; случись мне потерять почти все свои деньги, я не стану тут же отдавать последнюю ценность для того, чтобы потешить свое самолюбие. Портрет нужен Беловолосому по какой-то особой причине… и я знал, что здесь пахло магией.
— Значит так, вот вы двое маги, — обратился я к Уизлу с Иезекией. — Скажите, для какого заклинания нужно иметь собственное изображение?
— Интересный вопрос, сир, — ответил гном, — но я затрудняюсь на него ответить. Существует много магических школ и в каждой школе есть свои вариации. Два мага могут сотворить одно и тоже заклинание, используя разные компоненты, которые подбираются в соответствии с личными предпочтениями. В этом отношении волшебники с Прайма отличаются большой затейливостью.
— Это уж точно, — кивнул я, бросив взгляд на Иезекию.
Беловолосый покинул салон через пару минут после того, как часы пробили пик. Уизл, который незримо за ним наблюдал, подал нам множество всяких знаков перед тем, как тот появился на пороге, и поэтому мы с Иезекией хорошо укрылись в тени к тому времени, как Беловолосый вышел на улицу, заботливо покрывая руку какой-то желтоватой мазью.
Благодаря чувствительности его новой татуировки мы легко следовали за ним по переполненным улицам Улья. Беловолосый все никак не мог оставить ее в покое, постоянно ощупывал, поворачивал руку и так, и эдак, чтобы посмотреть, как выглядит рисунок с разных сторон. Поглощенный мыслями о татуировке, он не обращал внимания на окружающих, и мы шли за ним по пятам, наблюдая обычное для трущоб зрелище: грязные, обветшалые лавки; пьянь, лежавшую у обочин; детей, что лазили по карманам прохожих, крутясь вокруг них под видом игры в пятнашки.
Целый час понадобился Беловолосому, чтобы добраться через лабиринт улиц до своей цели, но я увидел ее еще до того, как мы там оказались: спиральную башню из стеклянных баков, бессистемно пристроенных вокруг общего деревянного каркаса, что вздымалась в небо на высоту двадцати этажей. Каждый из цилиндрических баков имел десять шагов в диаметре и высоту не менее двадцати футов. Все они были заполнены мутной водой, в которой плавала рыба, без устали сновавшая вдоль стеклянных стенок.
Это было знаменитое на весь Сигил Вертикальное Море — рыбный питомник, построенный много лет назад магом по имени Чертеллиус, известным в свое время мастером волшебства, впрочем, вошедшим в историю лишь благодаря своей любви к морепродуктам. Он тщательно спроектировал каждый бак, магически усилив стекло, чтобы оно могло выдерживать вес воды; лично проконтролировал возведение опорного каркаса, придумав хитрую систему пандусов, мостиков и эстакад так, чтобы кажущееся беспорядочным расположение баков было безукоризненно сбалансировано; а также разработал сложную схему замена воды, кормежки и вылова рыбы для последующей ее продажи на Большом Базаре. Вполне возможно, что Чертеллиус построил Море из чисто филантропических соображений, желая, чтобы Сигил располагал неограниченным запасом свежей трески, лосося и морских гребешков. Однако ходила такая песня, что Чертеллиус был просто блажным колдуном, готовым на все, лишь бы иметь полную кладовую селедки.
Беловолосый направился прямо к подножию башни, переговорил о чем-то со стражей, охранявшей входной пандус, и начал подниматься вверх по спиральному каркасу сооружения.
— Уизл, следуй за ним, — шепнул я, даже не представляя, слышит ли меня гном. Быть может, в то время, пока мы с Иезекией прятались в тени соседнего здания, он продолжал идти по пятам за Беловолосым.
— А мы? — поинтересовался Иезекия.
— Мы здесь для того, чтобы наблюдать, — ответил я. — Если выяснится, что это и есть логово наших врагов, мы доложим госпоже Ирин, и она выдаст всем этим пням по веревке. Лично я не собираюсь связываться с бандой головорезов с огненными жезлами.