Пока я рассматривал последнее творение, позади меня возник один из умбралов.
— Нравитссса изваяние? — прошелестел он.
— Это что, должен быть томагавк? — спросил я.
— Это абссстракция, — ответил умбрал таким тоном, словно я его чем-то обидел. — Таков замысссел.
— Какой еще замысел?
— Да ладно тебе, Бритлин, — сказала Ясмин. — Эта скульптура показывает шаткость нашего бытия… то, как фанатично мы цепляемся за свои привычные устои, глубоко в душе сомневаясь, что делаем правильный выбор.
— Да-ссс, да-ссс! — засвистел умбрал. — Сссовершенно так. — Он скользнул к Ясмин. — Ты художник?
— Нет, я просто знаю то, что мне нравится. — Она подошла, чтобы коснуться топорообразного изваяния, но ее пальцы прошли сквозь него. Похоже, материал-тень был бесплотен. — Это все ты сделал?
— Сссделал, да-с, — закивал умбрал. — Ссскромными усссилиями.
— Очень здорово, — похвалила Ясмин. — Хорошо чувствуется движение и форма.
— Какое там движение, — буркнул я. — Это же статуя. Как поставили, так и стоит, верно? — Повысив голос, я спросил демона: — Ты никогда не думал сделать скульптуру, которая была бы хоть на что-то похожа? Может тебе стоит найти хорошенькую умбралиху? Ничто так не развивает точность и внимание к мелочам, как работа с натурой…
Большего я сказать не успел. Демон закрыл уши руками и, громко завизжав, убежал в болота.
Ясмин тронула меня за плечо.
— Не думаю, что они готовы принять столь передовые понятия об искусстве.
— Дикари, — проворчал я. — Не понимаю, на что здесь можно смотреть…
Еще несколько минут я шел, пиная камешки, посмевшие оказаться на моем пути.
Наша прогулка по деревне и ближайшим окрестностям заняла несколько часов, после чего я постановил, что наступила ночь. Разумеется, в однообразно сером небе Карцери не произошло ровным счетом никаких изменений; но усталость от испытаний, выпавших на этот день, дала о себе знать. Ясмин согласилась, что в Сигиле уже, должно быть, темно; затем она взяла меня за руку, и мы спокойно вернулись в хижину.
Когда мы пришли, Мириам объявила, что отыскала портал. Он находился в скульптуре в форме треснувшего арбуза, трещина которого была достаточно велика, чтобы в нее мог протиснуться изнуренный голодом умбрал. Она-то как раз и служила вратами, оставалось лишь проверить, сможет ли туда пролезть человек. Однако, сделать это быстро и без лишнего шума было практически невозможно.
Увы, «быстро и без лишнего шума» было именно тем, что нам нужно. Спустя несколько часов переговоров, Уизл и Кирипао уяснили одно: умбралы обманут нас, едва закончится сделка. Как только они выложат нужную сумму, все пришельцы изменят свой статус с «торговцев с товаром для продажи» на «жертв с золотом для поживы». Разумеется, демоны об этом не говорили, но косвенные признаки растущей враждебности были слишком уж очевидны. И гном, и эльф настаивали, что к тому времени, когда завершится торговля, нам следует иметь готовый путь отступления.
Всю ночь мне плохо спалось, и я был благодарен Иезекии, когда он разбудил меня сменить его на страже.
Когда я вышел из хижины, Ясмин уже стояла там, в окружении мрачных теней. Небо было по-прежнему удручающе хмурым, оно нимало не изменилось с того момента, когда мы попали на Отрис, но над деревней повисла глубокая тишина, как будто на самом деле опустилась ночь. Умбралы, прежде шатавшиеся по улицам и жадно следившие за нами из-за дверей лачуг, исчезли. Возможно, отправились спать… если только теням известен сон.
— Как тихо, — прошептала Ясмин.
Я молча кивнул.
Спустя некоторое время она сказала:
— Иногда мне представляется Сигил, совсем пустой. В городе не осталось никого: ни людей, ни собак, ни крыс — исчезли все, кроме меня. Только я и совершенная тишина.
— Мечта Хранителей Рока, — произнес я. — Сумерки и конец мира.
— Не конец, — поправила она. — Завершение мира. Ты когда-нибудь был в таверне, когда начинает петь по-настоящему талантливый бард? Сначала все продолжают болтать, стучать кружками, шуметь… но как только до них доносится голос барда, они затихают один за другим. По толпе пробегает шепот, и вот, наконец, ты слышишь одно лишь пение. Никто не вздохнет и не шелохнется, все боятся пропустить хотя бы ноту.
— Вот что означает для меня Энтропия, Бритлин. Прекрасная песнь Времени. Я мечтаю о дне, когда люди прекратят свою пустую болтовню и услышат, наконец, музыку.