— Президент не сможет подмять под себя Майлза, — заявил я. — Марциане не дадут. Майлз — это скандий.
— Пока — да.
— А что будет потом?
— А потом будет потом, — отрезала мама. — Что-нибудь да будет.
Глава 5
Голова шла кругом.
Переночевав у мамы (когда я проснулся, ее уже не было), я решил, что мои мозги быстрее встанут на место, если я завершу намеченную программу. Очень скоро выяснилось, что выполнить я ее могу только наполовину: Мошка Кац был нашим агентом в Степнянске и, разоблаченный землянами, исчез бесследно. Просто был приглашен в комендатуру и уже не вышел оттуда. Никто не знал, где он зарыт. Зато Глист Сорокин по-прежнему ковырялся на своей ферме в окружении маленькой беременной жены и пятерых малолетних огольцов. Старший уже помогал отцу в поле.
Он почернел и ссутулился, мой школьный кореш, хотя на его долю выпало не больше испытаний, чем на долю большинства фермеров. Как многие, он ушел с семьей в леса, партизанил, похоронил младшую девочку, умершую от неизвестной болезни, штурмовал пригород Степнянска и уцелел в бою, а потом вернулся на ферму. Когда я нашел его, он возился с трактором, точнее сказать, с ублюдочным гибридом, собранным из тракторных частей и всякой железной рухляди и, вероятно, способным тронуться с места при особо благоприятном расположении звезд.
В первый момент Глист сграбастал меня в объятия, не удосужившись даже как следует вытереть масло с рук. Я был рад этому и не позволил ему смутиться минутой позже. А пятью минутами позже мы уже копались вдвоем в дребезжащих недрах трактора, то увлеченно помогая друг другу, то принимаясь яростно спорить. Часа через три наши усилия увенчались успехом: ржавое чудовище завелось с первой попытки и, управляемое сияющим Глистом, сделало круг по двору фермы.
— Ты гений, Ларс! — кричал с водительского места Глист, перекрикивая громыхание железа. — Недаром ты вверх пошел! Я еще тогда догадывался, что ты у нас ого-го!
— Еще неизвестно, кто из нас куда пошел, — пробормотал я.
Меня угощали кислым пивом и пресными лепешками. Хозяева были радушны, но, перехватив устремленный на лепешку взгляд трехлетнего сынишки Глиста, я решил ограничиться одним пивом.
— Ничего, заживем еще! — бодрился Глист. — Сейчас, понятно, всем хреново, не только нам. Скотины нет, техники, считай, тоже нет, и запасов нет, а урожая еще жди-пожди… Окружная власть то ли поможет, то ли нет. Но ведь это же ненадолго, а? Метрополию мы победили, теперь все у нас пойдет по-другому. Наше — только нам, твердианам. Год или два как-нибудь перетерпим, а там и легче станет, верно ведь?
— Надеюсь, — сказал я, пряча глаза от стыда.
Потом Глист и его жена наперебой заговорили о новейших открытиях в области нашего происхождения. Наскальные рисунки на Северном материке — раз. Теперь уже не в одном месте, а минимум в шести. Небольшие, но вполне определенные генетические отличия твердиан от жителей метрополии — два. Различия в культуре, которые не могли так быстро проявиться, — три. Найденный где-то на восточном побережье обломок кости, вероятно, являющийся частью скелета нашего далекого предка, — четыре! Да мы древняя самобытная цивилизация, ничего общего не имеющая с землянами!
— Откуда известно? — горячился Глист в ответ на мой скепсис. — Ну, Ларс, ты даешь… По радио же говорят!
Я хотел было напомнить Глисту о том, что наших предков мы знаем поименно, начиная от первопоселенцев, но решил заткнуться, даже не начав. Было бы жестоко рушить его иллюзии жестким сапогом здравого смысла. Нищие нашли осколок бутылочного стекла и любуются бликами солнца в нем… Неужели обязательно надо отнять у них этот осколок? Что же тогда останется у бедолаг?
Я смотался в город, накупил всякой съестной всячины и кое-что из запчастей к трактору Глиста (цены регулировались, но на черном рынке было все, что душе угодно), сложил пакеты на крыльце Глиста и дал деру прежде, чем открылась дверь. Конечно, это было нечестно по отношению к тысячам других фермеров, живущих ничуть не лучше Глиста, но не мог же я помочь им всем! А если друг не придет на помощь другу, то куда, спрошу я, катится наш мир?
Все равно на душе было погано.
Вернувшись в Новый Пекин, я затребовал свежую статистику. Очень приблизительная, она все равно привела меня в ужас. Посчитать, что ждет нас в перспективе, ничего не стоило, и я это сделал, исходя из самых оптимистических предпосылок. Потом долго сидел, тупо глядя перед собой.
Это был крах — иного слова я не мог подобрать. Получалось, что довоенного уровня жизни мы достигнем лет через двадцать — двадцать пять, и это еще в лучшем случае. Я знал, сколько всего, вопреки убеждению народа и нашей пропаганде, давала нам метрополия. Даст ли Марция? Или просто заплатит за скандий по той же цене, что раньше платила Земля? И кому заплатит — Майлзу Залесски?