О физическом комфорте тоже не позабыли — от центра помещения к стенам поднимались ряды удобных кресел. Самый нижний плавно закруглялся вокруг невысокого помоста, позади которого тянулась прозрачная стена из бронированного пластика, отделяя от зала подземную реку. Здесь доминировала именно она, огромная и могучая. Искусно размещенные светильники имитировали солнечный свет, отражающийся на поверхности воды бесконечным танцем света и тьмы. На таком фоне человеческие дела и заботы должны были казаться мелкими и незначительными. Люди могут сколько угодно спорить или соглашаться друг с другом, но правят на Фригольде реки. Они дают воду, без которой невозможна сама жизнь, они снабжают энергией машины, и они же являются источником минерала, за обладание которым люди готовы сражаться и умирать.
«Вот куда меня занесло», — подумал Стелл, откинувшись в кресле и с любопытством наблюдая, как сенаторы Фригольда заполняют зал, порознь и небольшими группками. Многие даже не успели снять защитные костюмы, без которых невозможно находиться в условиях пустыни, и почти все были вооружены Да, это явно не собрание привилегированной элиты. Эти люди привыкли много и тяжко работать в очень трудных, опасных условиях — ситуация более чем знакомая и понятная Стеллу. Входя, они поглядывали в его сторону и негромко переговаривались со своими спутниками. Дебаты должны были вот-вот начаться.
Кастен встретил его в небольшом столичном космопорту. Выяснилось, что его шансы на успех не слишком велики. Руп уже пришел в себя и развернул бешеную деятельность, уговаривая сенаторов не прибегать к помощи бригады. Кастен, ясное дело, тоже не дремал, но большие опасения у него вызывали независимые депутаты, которые могли нарушить шаткое равновесие между двумя, примерно одинаковыми по числу членов партиями. Фактически судьба решения в большой степени зависела от того, в чью пользу склонятся независимые депутаты.
Будет ли толк от того, что он задумал? Странное дело — этот вопрос мучил Стелла постоянно, и все же, несмотря на любые доводы рассудка, в глубине души он был уверен, что его план хорош.
Он вспомнил ровные ряды обращенных к нему настороженных лиц на фоне опаленного огнем дюракрита и витающий над ними тошнотворный, сладковатый запах смерти. Стоя «вольно», они внимательно слушали, улыбались и подбадривающе кивали; с таким видом, точно перед ними стоял их любимый ребенок, отвечающий свой урок. Они восхищались им, уважали его, но, с естественным цинизмом людей более низкого звания, в глубине души считали его наивным, а может быть, даже слегка придурковатым. Он, в свою очередь, восхищался ими и уважал их, но никак не мог понять, почему они воспринимают его идею с такой пассивностью, такой безучастностью. Они не вопили в знак протеста и не выражали энтузиазма; они просто приняли его предложение, как уже принимали тысячи других — молча, без особой охоты. Когда он закончил, они дружно проголосовали «за» и расселись по машинам, которые должны были доставить их в космопорт.
И все же были, были среди них те, кого его слова не оставили равнодушными. У них просто не хватало слов, чтобы выразить свои ощущения. Среди этих последних оказалась и сержант Флинн. Когда Стелл закончил свою речь и слез с ящика из-под взрывчатки, она проводила его взглядом, в котором сквозила такая преданность, точно он был… Да, святой. Однако их разделяла огромная толпа, и он ничего не заметил.
Размышления Стелла были прерваны появлением высокого, худощавого человека с густыми черными волосами. Он поднялся на помост и призвал сенаторов к порядку. Оглянувшись по сторонам, Стелл удивился тому, как много в зале пустых кресел, и даже не сразу понял, что на самом деле они вовсе не пусты. В каждом из них можно было разглядеть слабое, почти прозрачное голографическое изображение того сенатора, которому это кресло предназначалось. Когда свет немного пригасили, изображения обрели большую реальность, стали почти неотличимы от людей из плоти и крови. Видимо, сенаторы из особо удаленных селений предпочитали присутствовать на заседаниях именно таким образом, не тратя времени на поездку в столицу.
Пока человек с черными волосами подводил итоги предыдущего собрания и утрясал организационные вопросы, взгляд Стелла снова невольно устремился к могучей реке. Он позволил себе на несколько минут слиться с ее мирной голубизной, раствориться в ней, расслабиться, сбрасывая напряжение и собирая силы для предстоящего сражения. Биться, конечно, предстояло с помощью слов, а не оружия, и тем не менее это, несомненно, будет самое настоящее сражение; возможно, одно из наиболее важных в истории бригады.