Герствуд держался за рукоятки мотора и тормоза, не зная, как быть. Он побледнел.
— Выключи мотор! — заорал один из полисменов, высовываясь с площадки вагона. — Назад! Прочь с дороги! Не мешайте человеку делать свое дело!
— Послушай, приятель, — сказал тот, который возглавлял бастующих, не обращая ни малейшего внимания на полицейского и разговаривая только с Герствудом, — мы все такие же рабочие, как и ты. Будь ты настоящим вагоновожатым и с тобой обращались бы, как с нами, тебе тоже, полагаю, было бы обидно, если бы кто-то занял твое место, не так ли? И ты бы не хотел, чтобы кто-то лишал тебя возможности добиваться своих прав. Верно, друг?
— Прочь с дороги! Прочь с дороги! — грубо крикнул полисмен. — Пошли прочь отсюда!
Он соскочил с площадки и, став перед толпой, стал оттеснять ее от трамвайного полотна. Второй полисмен в то же мгновение очутился рядом с ним.
— Назад! Назад! — кричали оба. — Отойдите! Довольно дурить! Прочь отсюда, говорят вам!
Казалось, что это гудит и волнуется маленький улей.
— Нечего меня толкать, — возмущенно крикнул один из бастующих. — Я ничего дурного не делаю!
— Пошел прочь отсюда! — взревел полисмен, размахивая дубинкой. — Прочь, не то я тебя сейчас по башке! Прочь, говорю!
— К черту! — крикнул другой бастующий и с силой оттолкнул полисмена, сопровождая все это крепкой бранью.
Трах! Дубинка полисмена опустилась на голову рабочего. Тот часто-часто замигал, покачнулся, вскинул руки вверх и, зашатавшись, отступил. В ответ на это чей-то кулак мгновенно обрушился на затылок полицейского. Взбешенный полисмен ринулся в самую гущу толпы, яростно нанося направо и налево удары дубинкой. Ему умело помогал его собрат, который при этом поливал разъяренную толпу отборной бранью. Серьезных повреждений никто не получил, так как бастующие с изумительной ловкостью увертывались от ударов. И теперь, столпившись на тротуаре, они осыпали полисменов бранью и насмешками.
— А где же кондуктор? — крикнул один из полицейских.
Оглянувшись, он увидел, что тот, нервничая, стоит рядом с Герствудом. Герствуд, не столько испуганный, сколько пораженный, наблюдал за разыгравшейся на его глазах сценой.
— Почему вы не сходите и не убираете камней с пути? — крикнул полицейский. — Уснули там, что ли? Собираетесь весь день простоять тут? Живо слезайте!
Тяжело дыша от волнения, Герствуд соскочил на землю вместе с нервным кондуктором, хотя полисмены звали только последнего.
— Смотрите поторапливайтесь! — сказал полисмен.
Несмотря на холод, полисменам было очень жарко. Вид у них был свирепый. Герствуд приступил к делу: вместе с кондуктором он убирал с пути булыжник за булыжником, согреваясь работой.
— Ах ты, скэб проклятый! — кричала толпа. — Трус подлый! Красть у людей работу, на это вы годитесь! Грабить бедняка, мошенники этакие! Мы еще доберемся до вас, подождите!
Эти возгласы неслись со всех сторон. Каждое замечание сопровождалось аккомпанементом брани и проклятий.
— Ладно, работайте, мерзавцы! — грубо крикнул кто-то. — Делайте свое подлое дело! Из-за вас, кровопийц, и душат бедняка.
— Чтоб вы подохли голодной смертью! — крикнула какая-то старая ирландка, открывая окошко и высовываясь на улицу. — И ты тоже, гад! — добавила она по адресу одного из полисменов.
— Подлый убийца! Я тебе покажу бить моего сына дубинкой по голове! Гнусный, кровожадный дьявол! Ах ты!..
Полисмен сделал вид, будто ничего не слышит, и только пробормотал про себя:
— Пошла ты к черту, старая ведьма!
Камни были, наконец, убраны, и Герствуд снова занял свое место на площадке, провожаемый хором ругательств. Полицейские один за другим поднялись к нему, и кондуктор дважды дернул веревку.
Дзинь! Бум! В окна и двери полетели булыжники. Один пронесся мимо самого уха Герствуда, другой вдребезги разбил стекло.
— Полный ход! — крикнул один из полисменов, и сам ухватился за рукоятку.
Герствуд повиновался, и вагон стрелой понесся вперед, сопровождаемый градом камней и проклятий.
— Этот сукин сын треснул меня по шее! — заметил один из полисменов. — Но я здорово угостил его за это по башке!
— Наверно, и я оставил кой-кому память о себе! — похвастался другой полисмен.
— Я, между прочим, знаю того парня, который назвал меня подлой рожей, — сказал первый. — Я еще посчитаюсь с ним!
— Я сразу подумал, что будет драка, как только увидел толпу, — сказал его товарищ.