От взрыва хохота задрожали оконные стекла. Уилбинс вскочил на ноги и что-то прокричал. Председатель молотил по столу, призывая к порядку. Члены дирекции с жаром препирались между собой.
— Джентльмены, — сказал Уоллес, когда ему удалось перекрыть гул голосов, — я не специалист по Тендэкзу, но могу вас уверить, что эти пять показателей и обстоятельства, при которых они были замерены, в сумме не дают ничего, кроме неразберихи. Я с радостью соглашусь на передачу дела в суд, где вас высмеют и откажут в иске, если вам так хочется, но есть более легкий путь. На сегодняшний день никто из нас не знает, пригодна ли Милдред Болц к учительской работе. Давайте выясним. Давайте подсчитаем ее показатель Тендэкза, но без этой путаницы с выборками, давайте выведем Тендэкз по всем ученикам мисс Болц. Я ничего не обещаю, но если в результате показатель окажется аналогичен приведенным здесь средним цифрам, я сам буду склонен рекомендовать мисс Болц уволиться, не передавая дела в суд.
— Логично, — согласился председатель. — И разумно. Приведите сюда Паргрина, Уилбинс, и посоветуемся, можно ли это сделать.
Мисс Болц упала на стул и хмуро уставилась на полированную крышку стола. У нее было такое чувство, будто ее предали. Было совершенно ясно, что единственная ее надежда — опровергнуть истинность показателей Тендэкза. Замер, предложенный Уоллесом, подтвердит эти показатели так неопровержимо, что вдребезги разобьет любую линию защиты. Джим Паргрин должен это понять.
Вошедший Джим Паргрин упорно избегал ее взгляда.
— Это можно, — сказал он, когда председатель объяснил, что от него требуется. — Мы выбьемся из графика и запоздаем с очередным Тендэкзом, но, если надо, мы это сделаем. Завтрашний день подходит?
— Подходит вам завтрашний день, Уилбинс? — спросил председатель.
— Там, где замешана мисс Болц, я не верю ни в какие показатели, если их замеряют наши сотрудники.
Паргрин приподнял брови.
— Не знаю, к чему вы клоните, но если у вас есть какие-то сомнения, присылайте своего инженера, пусть помогает. При таком объеме лишней работы наши сотрудники, наверное, будут ему признательны.
— Это вас устраивает, Уилбинс? — спросил председатель.
— Вполне, — кивнул Уилбинс.
— Очень хорошо. Урок мисс Болц заканчивается в одиннадцать пятнадцать. Можем мы получить результаты к половине двенадцатого? Чудесно. Завтра дирекция соберется в половине двенадцатого и вынесет окончательное решение по делу.
Заседание окончилось. Бернард Уоллес погладил руку мисс Болц и шепнул на ухо:
— Ну-ну, ни о чем не беспокойтесь. Держитесь как ни в чем не бывало и покажите нам лучший телевизионный класс, на какой вы способны. Все равно дела так плохи, что перемены возможны только к лучшему.
Она вернулась в класс, где ее заменял Лайл Стюарт.
— Ну как, доказали? — спросил Стюарт.
— Вопрос еще не решен, — ответила она. — Но боюсь, что особенно решать его не придется. Завтра, возможно, будет у нас последним днем, так что постараемся сегодня успеть побольше.
В среду телевизионный урок прошел, как никогда. Ученики отвечали блестяще. Глядя на них, мисс Болц с болью в сердце думала о тысячах потерянных для нее учеников, которые пристрастились к созерцанию жонглеров, фокусников и молоденьких учительниц в обтягивающих брючках.
Красный свет погас. Вошел Лайл Стюарт.
— Очень мило, — сказал он.
— Какие вы молодцы! — похвалила мисс Болц свой класс.
Слепая девочка Шарон со слезами в голосе спросила:
— Вы нам скажете, чем все кончилось, ладно? Сразу?
— Скажу, как только узнаю, — пообещала мисс Болц. Она вымученно улыбнулась и быстро вышла из студии.
Когда она торопливо шагала по коридору, ей наперерез выступила долговязая фигура; это был бледный юноша, его безумный вид внушал страх.
— Рэнди! — воскликнула мисс Болц. — Что ты здесь делаешь?
— Простите меня, мисс Болц. Я, право же, сожалею и больше никогда так не сделаю. Можно мне вернуться?
— Я бы с радостью взяла тебя снова, Рэнди, но, видимо, у нас больше не будет класса.
Рэнди стоял как громом пораженный.
— Не будет класса?
Она покачала головой.
— Я очень боюсь, что меня уволят. Или, как говорится, выгонят.
Он стиснул кулаки. По его лицу заструились слезы, он горько расплакался. Мисс Болц пыталась его утешить, она не сразу поняла причину этих слез.
— Рэнди! — воскликнула она. — Ты ведь не виноват в том, что меня увольняют. Твой проступок здесь вовсе ни при чем.