Долгий миг она хранила молчание. Дэвид ждал что она что-нибудь скажет, задаст другие вопросы. Но ничего. Наконец он спросил:
— Тебя это беспокоит? Я хочу сказать…
Она погладила его по щеке.
— Нет, глупенький. Меня это не беспокоит. Просто я гадала… почему они сделали с тобой такое?
Мало помалу он ей рассказал. Мать Дэвида была одним из техников строительной бригады, соорудившей «Остров номер 1». Она погибла при несчастном случае, когда ей раздавило грудь невесомой, но неотвратимо массивной стальной плитой сорвавшейся с оснастки пока она вела ее на место во внешнем корпусе колонии.
Прежде чем умереть она выдохнула врачам что больше двух месяцев как беременна.
— Спасите моего ребенка, — умоляла она. — Спасите моего ребенка. У нее так и не хватило дыхания сказать имя кто отец.
Группа биологов уже работала в одном из специализированных коконов колонии занимаясь исследованиями по перекомпоновке ДНК, утопленными на земле удушающими правительственными ограничениями и испуганными безмозглыми толпами громившими лаборатории во имя Франкенштейна.
Колония была далеко не закончена, но биологи соорудили для зародыша на скорую руку пластиковую матку и послали на землю за оборудованием нужным для поддержания его роста.
— Д-р Сайрес Кобб, суровый антрополог только что названный директором колонии, к удивлению всех кроме Совета и его самого прочесал все имевшиеся в распоряжении Совета лаборатории в поисках оборудования и специалистов нужных для сохранения жизни зародыша. Неизвестный, ничейный, нерожденный младенец стал любимым проектом опытных биомедиков. Биохимики питали его; молекулярные генетики испытывали его гены и улучшали их за пределы всего о чем мог только мечтать обыкновенный человек. К тому времени когда младенец «родился» он был таким здоровым и генетически совершенным каким только могла его сделать современная наука.
Все это было строго незаконным на Земле, или по меньшей мере вне закона. Но на все еще незаконченном «Острове номер 1» не существовало никаких законов кроме законов Советов, а правосудие отправлял с беспристрастной окончательностью Сайрес Кобб, правивший железной рукой и стальной головой. Кобб позаботился о том чтоб младенец был физически совершенен, затем взял на себя его обучение с самого раннего детства.
— Так значит ты никогда не знал ни матери, ни отца, — произнесла тихим голосом Эвелин, дыхание ее щекотало Дэвиду ухо.
Он пожал плечами под покрывалом.
— Матери конечно я никогда не знал. Д-р Кобб был всем чего только мог желать видеть в отце любой.
— Держу пари…
— Нет, правда. Он отличный старик. А потом еще кое-что. Иногда… ну, иногда я гадаю не был ли он настоящим моим отцом, знаешь, биологически.
— Это было бы дико!
— Для тебя. Для меня все это совершенно нормально.
— Но у тебя никогда не было семьи, ни братьев, ни сестер, ни…
— Ни семейных ссор, ни соперничества с братьями, сестрами. Мне служил наседкой весь научный штат колонии. Они все еще видят во мне нечто среднее между своим талисманом и своим ценным учеником.
— Ты хочешь сказать ценным имуществом.
— Я не принадлежу им.
— Но они не позволят тебе покинуть колонию, не позволят тебе отправиться на Землю.
Дэвид с минуту подумал вспоминая все причины названные еще Коббом. Он не был жесток ко мне. Не был!
— Видишь ли, — сказал он ей. Я все еще весьма важный ходячий объект научных знаний. Они все еще изучают меня, и выясняя чем обернулась их работа. Им нужно изучать меня в состоянии полной зрелости чтобы понять…
— Ты вполне зрелый, — похлопала она его по плечу. — По этой части я могу сообщить им все что требуется.
— Да, — засмеялся он. — Но есть также и другие сложности. У меня нет никакого юридического статуса на Земле. Я не являюсь гражданином какой-либо страны, на меня там нет никаких данных, я не платил никаких налогов…
— Ты мог бы стать гражданином Всемирного Правительства, — твердо заявила Эвелин.
— Всего лишь подписав простую заявку.
— В самом деле?
— Конечно.
Он попытался представить себя на Земле, в столице Всемирного Правительства в Мессине.
— Да, — сказал он. — Но сколь скоро газеты и телевидение выяснят кто я такой, ко мне будут относиться как к уроду.
Долгий миг Эвелин ничего не отвечала. Наконец она произнесла достаточно тихо:
— Это достаточно верно.
Глава 4
Папа вернулся в полдень из Миннеаполиса с подписанными документами. Теперь ферма принадлежит электрической компании. Вместо выращивания пшеницы земля ощетинится антеннами для приема энергии из космоса.