Какая разница? Как сказал Хайям:
Что значат в жизни твои личные страсти? Они превращаются в прах и пыль. Тают, как снег под лучами солнца. Какое все это имеет значение? Какое?..
— Что делать? Объект уходит, — послышался голос второго пилота.
— Скорее всего не поддался на уловку с грузом руды. Если развернемся и станем догонять — просто-напросто подтвердим его подозрения, — спокойным тоном сказал Харбин.
— Что прикажете? — спросила блондинка.
По выражению ее бледного худощавого лица он понял, что женщина мечтает броситься в погоню.
— Будем продолжать вести себя словно грузовой корабль. Не менять курса!
— Но объект скроется!
— Или бросится вслед за нами. Если, конечно, удастся убедить его, что мы — те, за кого себя выдаем.
Логику Харбина блондинка сочла сомнительной.
— Поиграем в кошки-мышки?
— Да.
Причем где кошки, а где — мышки, ее, очевидно, не интересовало.
Дуглас Ставенджер стоял у окна своего кабинета на Селене и наблюдал за детьми, летавшими под куполом «Гранд Плазы» с помощью игрушечных крыльев. Такое развлечение было только на Луне и только в таком огромном зеленом пространстве, как «Гранд Плаза». Благодаря малой гравитации человек мог надеть крылья на руки и летать, как птица, за счет силы своих мышц.
«Как же давно я не развлекался?» — подумал Ставенджер. Ответ пришел сразу же: очень давно.
Некоторое время назад отчаянные любители спорта уговаривали правительственный совет Селены построить поле для гольфа. Ставенджер высмеял идею игры в гольф в скафандрах на поверхности, но несколько членов совета восприняли ее вполне серьезно.
Телефон зазвонил, и автоматический голос сообщил:
— Мисс Паханг уже прибыла.
Ставенджер подошел к столу и нажал кнопку открытия дверей. Через секунду, ослепительно улыбаясь, в кабинет вошла Джатар Паханг — самая популярная на Земле кинозвезда. Ее часто называли «Цветок Малайзии»: миниатюрная, яркая, экзотичной красоты женщина с блестящими темными глазами и длинными, спадающими ниже плеч волосами. Серебристое платье блестело под светом ламп большого офиса Ставенджера.
— Добро пожаловать на Селену, мисс Паханг! — поприветствовал он гостью, протянув ей руку.
— Спасибо, — сказала женщина звонким, как колокольчик, голосом.
— Вы еще более красивы, чем на экране! — Ставенджер пригласил ее сесть в одно из кресел.
— А вы очень обходительны, мистер Ставенджер!
По сравнению с ее миниатюрной фигурой кресло казалось просто огромным.
— Друзья называют меня просто Дуг.
— Отлично. А вы называйте меня Джатар.
— Спасибо, — поблагодарил он, усаживаясь напротив. — Вся Селена у ваших ног. Жители очень рады вашему приезду.
— Это мой первый визит на Луну, если не считать съемок на космической станции «Новый Китай».
— Я видел тот фильм, — улыбнулся Дуг.
— Надеюсь, понравился?
— Очень, — ответил он, пододвинувшись к разделявшему их небольшому столику. — Как я могу сделать ваш визит к нам еще более… продуктивным?
— Мы здесь одни? — спросила она, посмотрев на потолок, словно там могли вращаться камеры наблюдения.
— Да. Не волнуйтесь. Подслушивающих устройств в этом кабинете нет и быть не может.
— Хорошо, — улыбнулась женщина. — Информацию, которую меня попросили передать, предназначена только для вас.
— Понимаю.
Джатар Паханг была не только самой известной мировой кинозвездой, но и любовницей Цзу Ксянцина — председателя Внутреннего Совета правительства Земли — и его тайным посланником к Ставенджеру.
Глава 44
«Искусство управления государством, — думал Цзу Ксянцин, — напоминает игру на фортепиано: левая рука не должна думать о том, что делает правая».
Путь к лидерству в мировом правительстве оказался долгим и тернистым. Ксянцин многих оставил на обочине по мере своего продвижения к цели. Не только друзей, но и членов собственной семьи. Его путеводителем к этой вершине стали принципы Конфуция, а настольной книгой — записки Макиавелли. За первые годы тяжелого пути по служебной лестнице он не раз удивлялся силе собственных стремлений. «Почему мне хочется взбираться все выше и выше? Почему так тянет рисковать? Зачем нужна бесконечная борьба?»
Он так и не нашел ответов. Религиозный человек решил бы, что избран для этой миссии свыше. Но Ксянцин не был верующим; наоборот, он считал себя фаталистом и полагал, что его толкают некие невидимые силы истории и времени. К власти. К ответственности. Возможно, это и был единственный правильный ответ. Ксянцин со временем понял, что вместе с властью приходит ответственность. Планета переживала самые страшные в своей истории катаклизмы. Климат менялся так резко, что люди уже не справлялись с внезапными наводнениями и засухами. Землетрясения уничтожали десятки, сотни городов. Повышающийся уровень моря отвоевывал все новые прибрежные земли. Плодородные поля размывали сильнейшие ливни, опустошались ужасающими штормами. Из-за буйства стихии миллионы, сотни миллионов людей потеряли кров и медленно гибли в голоде и нищете.