Большую часть времени он проводит в итальянском заведении за углом, где стоит музыкальный автомат. Там он пьет в свое удовольствие, но время от времени устраивает отвратительную ссору со своими приятелями, или они ссорятся с ним, и он является в бар Гавагана. Он всегда рассказывает о своих неприятностях, как будто ему мало того, что за деньги он получает добрую выпивку. Не то чтобы я не хотел давать советы молодым людям, когда им нужна помощь, но я не тот человек, который станет тратить время, объясняя кому-то, как соблазнить официантку в заведении Розенталя.
Ну, в тот вечер, когда все это началось, мистер Пирс находился здесь и как раз собирался нагрузиться. А еще здесь был доктор Абарис. Вы его знаете? — Теофрастус В. Абарис, который называет себя волшебником, хотя на сцене он никогда не выступал, и доктором, хотя однажды, когда у госпожи Мун прямо здесь случился приступ, он ничего не сумел сделать.
Тут вмешался Витервокс:
— Кстати, а что случилось с тем парнем, Мердоком, на которого этот Абарис собирался наложить проклятие или что-то вроде, потому что Мердок потерял дракона?
Бреннер и Гросс пожали плечами, и первый из них сказал:
— Не знаю. Он больше здесь не появляется, и всё.
Правильно (продолжал мистер Коэн), с некоторых пор он здесь не бывает. Так уж повелось в барах; иногда люди, которые появлялись здесь постоянно, исчезают, и вы никогда не знаете, почему, пока не прочитаете в газете, что они совершили путешествие в катафалке или женились на обладательнице миллиона долларов. Это — невеселая работа, и я с нетерпением дожидаюсь дня, когда Гаваган разрешит мне уйти на покой. Здесь всегда теряешь самых лучших друзей.
Не то чтобы я считал этого доктора Абариса одним из своих лучших друзей; волосы у него свисают до самого воротника, а лицо одутловатое, как будто опухшее, но он всегда остается джентльменом и всегда спокойно пьет то вино, которое Гаваган импортирует специально для него. Мистер Пирс пил — сейчас посмотрим… да, виски «Lonacoming» — и говорил о каких-то улучшениях, которые он собирался проделать со своим автомобилем, но внезапно в помещении появилась летучая мышь и начала носиться под потолком. Доктор Тоболка, когда я спросил его об этом, сказал, что мышь, вероятно, спала где-то наверху, под перекрытием, и неожиданно проснулась, хотя никак не могу понять, как она туда вообще попала.
Что до меня — летучие мыши меня не волнуют, а вот Пирс встревожился, он побежал за метлой, схватил ее и начал гоняться за мышью по всему бару, пытаясь ее убить. Он взбирался на стулья и даже на один из столов, вопил, как дикий человек, и я только успел подумать, что лучше бы ему завязывать с «Lonacoming». Но тут доктор Абарис говорит ему: «Не торопитесь, молодой человек, не торопитесь!» Не очень громко, но все-таки можно было расслышать.
Он с тем же успехом мог бы поговорить с глухим, поскольку Пирс наносил удар за другим и вот! — мертвая летучая мышь упала на стойку прямо перед доктором Абарисом.
Мистер Пирс убрал метлу, и могло показаться, что он чувствовал себя настоящим героем. Но доктор Абарис подобрал мертвую летучую мышь, наморщив свое круглое, лоснящееся лицо, вынул носовой платок, завернул в него трупик мыши и положил в карман. Потом он повернулся к Пирсу — на лице у него появилось выражение, от которого у меня мороз по коже прошел. Тут доктор и говорит: «Теперь, молодой человек, вы не будете торопиться».
«Да? — ответил мистер Пирс. — Вы что, хотели бы, чтобы эта тварь тут летала? Они отвратительны».
Доктор Абарис не сказал ни слова. Он просто встал, заплатил за выпивку и вышел, и я думаю, что увидим мы его здесь теперь не скоро, очень не скоро. Я сказал мистеру Пирсу: «Послушайте, молодой человек, возможно, вам позволяют разбрасывать вещи и ломать все вокруг в этом итальянском притоне за углом, но мы в баре Гавагана такого не потерпим».
Тут он покраснел и заявил, что скорее помрет, чем снова вернется сюда, на эту вшивую свалку — именно так он выразился. Мистер Пирс допил остатки своего «Lonacoming» и направился к двери, затем передумал и вместо этого удалился в мужскую комнату. Мы, возможно, еще немного побеседовали о случившемся, но именно тогда пришел мистер Джефферс и привел нескольких приятелей; я занялся ими и выбросил из головы юного мистера Пирса. Я решил: если он никогда не вернется, мы просто избавимся от ужасного хама и мерзавца — пусть даже бар Гавагана лишится одного клиента. Я не видел, как он выходил из мужской комнаты, и когда я сам позднее зашел туда, мистера Пирса там не оказалось, и я решил, что он, должно быть, проскользнул мимо бара, когда я, нагнувшись, колол лед или занимался чем-то еще.