— Сделайте мне мартини, — сказал мистер Витервокс. — Но если можно сделать золото из свинца, железа или чего-то еще, почему же они этим не занимаются — вместо того чтобы прятать золото в Форт-Ноксе?
— Дело в том, что это невыгодно, — сказал Бреннер. — Требуется машина за миллион долларов — и она будет работать неделю, чтобы в конце концов изготовить золота на десять центов. Поймите, эта машина окупилась бы только за десять миллионов недель…
— Больше ста девяноста тысяч лет, — уныло подсчитал Виллисон. — Наверное, существуют и более легкие способы разбогатеть.
— Я читал в одной книге, что есть и более простой путь, — сообщил Витервокс. — Вы добываете такую вещь, которую раньше называли «философским камнем», слышали? И подносите этот камень к свинцу или ртути, и вот! — все превращается в золото.
— Это всего лишь средневековая легенда, — сказал Бреннер.
— Мистер, я готов держать пари, что это не просто легенда, — произнес незнакомый голос. Все обернулись к коренастому, крепко сбитому мужчине, очень загорелому, с коротко подстриженными волосами и сломанным носом. Перед незнакомцем стоял стакан с остатками рома с колой.
— Я готов с вами поспорить — все это гораздо больше, чем легенда, — повторил он, немного нечетко выговаривая слова; судя по всему, он уже приблизился к пределу, установленному для клиентов мистером Коэном.
Бреннер нахмурился.
— Я тоже готов поспорить; вот только нет способа доказать противное, — заметил он. — Насколько мне известно, никто и никогда не сумел доказать, что существовала такая вещь, как философский камень.
— Вы так думаете, мистер? — спросил загорелый мужчина. — Ну хорошо, тогда все вы — всезнайки старые! — скажите-ка мне, что это такое…
Он засунул руку в карман и вытащил нечто желтое; предмет начали передавать из рук в руки.
Бреннер сказал:
— Похоже на полдоллара из чистого золота.
— Мистер, вы совершенно правы, — заявил загорелый мужчина. — Все так и есть.
— Это что, чистое золото? — переспросил Виллисон. — Или просто обычный серебряный пятидесятицентовик, просто позолоченный?
— Взвесьте его, — сказал загорелый мужчина.
Виллисон достал обычную монету в полдоллара и сравнил вес, сначала положив монеты на одну ладонь, потом на другую. — Да, эта штука золотая, или, по крайней мере, она тяжелее обычной, — признал он. — Но в чем же тут дело, мистер. А?
Загорелый мужчина улыбнулся — так лукаво могут улыбаться лишь сильно выпившие люди.
— Э нет! — сказал он. — Вам эдак меня не подловить. Сначала вы узнаете, кто мои родные, откуда я, а потом раз! — и все пропало. Нет, сэр.
Бреннер произнес:
— Мистер Коэн, наполните еще раз стакан джентльмена за мой счет. Сэр, мы не собирались ничего у вас выведывать, и даже если бы и собирались — не думаю, что нечто подобное допустимо в баре Гавагана. Для нас вы останетесь неведомым мистером Угу или мистером Эге, если пожелаете. Но сэр, вы заявили, что средневековая легенда о философском камне — нечто большее, чем сказка, а в доказательство предъявили нам современную монету в полдоллара, которая, кажется, сделана из золота. Мы хотели бы восстановить связь, сэр… Мне нужно еще виски с содовой.
Загорелый мужчина поперхнулся, но справился с кашлем, глотнув еще рома с колой. Он посмотрел на чучело совы и, казалось, задумался, наморщив лоб. Наконец посетитель заговорил:
Полагаю, вы меня поймали, мистер (сказал он). Возможно, мне не следует разевать свой большой жирный рот так широко, но я вам расскажу. Я вам все расскажу — кроме того, что позволит вам отыскать дорогу. Вот послушайте…
(Он прикрыл один глаз, а затем открыл его снова.) Я сам из Фла… Флады. Я там живу; маленькое местечко к северу от Сан-Августина, где именно — неважно. Я был там рано утром несколько недель назад; я решил поплавать в одиночестве, но тут прибой усилился, и мне пришлось выбираться на берег. Кроме того, Марибелль (это моя жена) ждала меня к завтраку. Мы часто завтракаем на открытом воздухе.
Когда я вышел на мелководье, то моя нога коснулась чего-то острого. Пляж там хороший — большей частью мелкие раковины, — ходить по нему очень легко, но время от времени можно напороться на острый камень или заостренный обломок; я решил, что наступил на какой-то осколок большой раковины. Вот я и нагнулся посмотреть, что там такое.
Ну, сэр, ничего подобного на этом пляже я раньше не видывал. Что-то вроде хрустальной подвески, такие были на старинных люстрах; размером совсем небольшая, и такого розоватого цвета, по краям вся истертая. Я решил, что Марибелль может это понравиться; поэтому я и захватил находку с собой. Пройдя по пляжу еще немного, я повстречал своего приятеля Боба — он приехал на автомобиле, тоже собирался искупаться, но машина некстати заглохла.