В общем, так… У Марибелль нашелся один дальний родственник, он здесь адвокатом работает. Ну, мы и приехали узнать, не сможет ли он заключить что-то вроде арендного договора на этот пляж, а потом мы огородим его и займемся поисками — пока не отыщем камень. Нет, спасибо; я уже принял столько, сколько мог. И если я не вернусь в отель, то Марибелль сойдет с ума от ярости. Мне тогда головы не сносить… П-п-пока.
Все посмотрели, как он, шатаясь, добрался до двери и скрылся в ночи.
Наконец Виллисон сказал:
— Ему не стоило изображать такую таинственность. Это ведь была гугенотская колония Жана Рибо, ее расположение очень хорошо известно. Но я боюсь, что его друг-адвокат ничем ему не поможет.
— О чем это вы? — сказал Бреннер. — Или вы думаете, что золотые полдоллара — всего лишь какой-то хитрый трюк?
— Взгляните сюда, — произнес Виллисон, вытащив из кармана пальто газету и указав на какую-то статью.
Витервокс и Бреннер с обеих сторон склонились к нему и прочли:
СТРОИТЕЛЬСТВО ВОЕННО-МОРСКОЙ БАЗЫ
ДЖЭКСОНВИЛЛЬ, ФЛОРИДА. 8 МАРТА. — АМЕРИКАНСКИЙ ВМФ СЕГОДНЯ СООБЩИЛ, ЧТО НОВЫЙ ВОЕННО-МОРСКОЙ АЭРОДРОМ БУДЕТ ПОСТРОЕН НА ОКЕАНСКОМ ПОБЕРЕЖЬЕ МЕЖДУ МАЙПОРТОМ, В УСТЬЕ ДЖОНС-РИВЕР, И ДЖЭКСОНВИЛЛСКИМ ПЛЯЖЕМ. ЗЕМЛЯ УЖЕ ПРИОБРЕТЕНА, И РАБОТЫ НАЧНУТСЯ НЕМЕДЛЕННО. ПО ЗАВЕРШЕНИИ РАБОТ СТАНЦИЯ БУДЕТ БАЗОЙ…
— Они перероют там всю землю, — произнес Виллисон с каким-то скорбным удовлетворением, — и камешек нашего безымянного друга исчезнет в основании какого-нибудь дока.
— Да, — сказал Бреннер. — Но разве военно-морской флот не будет выглядеть глупо, когда ковш одного из бульдозеров превратится в чистое золото?
Тело дивной красоты
— Этот фонарь не такой мощный, как лампа-вспышка, но зато его можно использовать много раз, — произнес молодой мистер Джефферс. Он нацелил свою камеру на чучело совы над баром. Последовала яркая, бесшумная вспышка, от которой глаза совы на мгновение загорелись желтым пламенем. Щелкнул затвор объектива; Джефферс нажал на кнопку, донесся слабый треск, когда маленький моторчик передвинул пленку. — Никакой двойной экспозиции, — сказал Джефферс.
Мистер Гросс, приподняв стакан, посмотрел на собеседников.
— У моей жены был двоюродный брат, которого за это однажды упекли за решетку, — сказал он.
— За что? Он чучело совы сфотографировал? — спросил мистер Китинг из библиотеки.
— Нет, он одежду в театре снял. Он устроил эту… экспозицию дважды, и во второй раз…
Мистер Витервокс пододвинул стакан к мистеру Коэну и жестом показал, что хочет получить еще мартини.
— Мистер Джефферс, — твердо произнес он, — я заметил, что, когда вы делали фотографию этой совы, она на миг стала почти живой. А вам случалось когда-нибудь фотографировать кого-то, кто показался бы на фотографии мертвым?
— Да, — сказал Джефферс, показав на человека, сидевшего у стойки чуть поодаль; у него было благообразное старческое лицо под огромной шапкой седых волос. Мужчина заказал двойной скотч. — Вот, сейчас… Держу пари, когда я проявлю фотографию, он будет выглядеть так, будто только что восстал из гроба. — Мистер Джефферс поднял свою камеру, и вновь последовала вспышка света.
Беловолосый мужчина вскочил так резко, что едва не выронил свой стакан.
— Что вы сказали? — почти закричал он, бросившись к Джефферсу.
— Мне очень жаль… — сказал Джефферс. — Я не хотел вас обидеть. Я всего лишь подумал, что вы будете подходящим персонажем…
Беловолосый мужчина ухватил Джефферса за руку.
— Что за дела вы тут творите? — спросил он.
— Ну-ну, — сказал мистер Коэн из-за стойки. — В баре Гавагана драки запрещены правилами. Когда человек пьет хорошие напитки, у него нет причин ссориться с другими людьми.
— Все это и впрямь только моя ошибка, — сказал Джефферс, положив камеру и обернувшись к беловолосому человеку. — Если это вас интересует — я работаю в адвокатской конторе. — Он достал визитку. — Могу ли я поставить вам стаканчик и спросить, почему…