Выбрать главу
Сейчас передо мною «чадо ваше» окурок молча тушит о рояль, сдувает пепел и, брезгливо морщась, на ногти тупо смотрит и ворчит: — А вообще-то, ослабела мощность. Не та эпоха! Не те харчи… — И, махая рукой устало, томно цедит: — А что осталось? Кинуть грамм полтораста горькой, а потом с подружками дошлыми прошвырнуться по улице Горького, мостовую помять подошвами! Модным шарфом укутав горло, дефилировать, встречным кивая… И, как будто ему подвывая, загнусавила вдруг радиола. Чей-то голос устало цыганский пел о ветре в степи молдаванской, пел об ангелах разных расцветок, о бананах, свисающих с веток, пел о дальнем, заброшенном мире…
Потянуло гнилью в квартире. Слово за слово, песня за песней. Будто это с пластинок плесень наплывает, вползает в уши… — Получается вроде скушно… — Жоржик встал и к дивану вразвалочку:
— Сбацаем фоксик, Аллочка! Холеная рука. Косые взгляды. В зубах «Дукат», запачканный помадой. С поволокой, сонные глазки нарисованные. Так получилось, — Алла сначала где-то училась, что-то кончала, и даже как будто она еще помнит, что дома хранится под спудом ненужная книжка диплома. С завидным успехом «на блеск утомительный бала» страницы конспектов и совесть она променяла. Она променяла товарищей, дружбу, работу на модные туфли, на сплетни, на суперфокстроты. И, книг не читая, зато превосходно умела она разбираться в изделиях «Главпарфюмера», в шикарных прическах, в наборе цветов маникюра… Она заучила, что дети испортят фигуру и что, мол, романтика скоро кончается самым типичным желанием — только бы выскочить замуж, да так, чтобы (боже!) завидовать стали подруги, да так, чтоб побольше зарплата была у супруга! Да так, чтоб — машина! Да так, чтобы в центре квартира!
…А жизнь проходила, а жизнь стороной проходила, а жизни не скажешь: «Помедленней! Не успеваю…» Послушай, так как же? Откуда ж взялась ты — такая?
…………………..
Дверь — и сразу как будто гору с плеч. Асфальт со сколотым льдом. Передо мною весенний город, а за спиной — дом. Многоэтажный красавец взнесен к звездам самим как будто… Постой! А может, ты видел сон? Может, ты перепутал? Может, такого не было? Но прямо над головой на улицу вывалило окно фокса кошачий вой. Подошвами шаркая в тесноте с ухмылочкою уверенной, еще в квартире танцуют те, кто в жизни прописан временно! Еще в квартире опять и опять «Жоржики» что-то вопят. Снова столбом дым папирос и ходуном пол. Снова…
Имею один вопрос: а до каких пор?

«ДРЕЙФУЮЩИЙ ПРОСПЕКТ»

(сборник 1959)

«Я уехал от весны…»

Я уехал от весны, от весенней кутерьмы, от сосулечной апрельской очень мокрой бахромы. Я уехал от ручьев, от мальчишечьих боев, от нахохлившихся почек и нахальных воробьев, от стрекота сорочьего, от нервного брожения, от головокружения и прочего, и прочего… Отправляясь в дальний путь на другой конец страны, думал: «Ладно! Как-нибудь проживем и без весны… Мне-то, в общем, все равно — есть она иль нет ее. Самочувствие мое будет неизменным…» Но… За семь тысяч верст, в Тикси, прямо среди бела дня догнала весна меня и сказала: «Грязь меси!» Догнала, растеребя, в будни ворвалась и в сны. Я уехал от весны… Я уехал от тебя. Я уехал в первый раз от твоих огромных глаз, от твоих горячих рук, от звонков твоих подруг, от твоих горючих слез самолет меня унес. Думал: «Ладно! Не впервой! Покажу характер свой. Хоть на время убегу… Я ведь сильный, я — смогу…» Я не мерил высоты. Чуть видна земля была… Но увидел вдруг: вошла в самолет летящий ты! В ботах, в стареньком пальто… И сказала: «Знаешь что? Можешь не убегать! Все равно у тебя из этого ничего не получится…»