— Ничего страшного, — рассеянно ответил Вернер. — Я прекрасно вас понимаю. Конечно же, вы думали, что я приехал забрать у вас мальчика. Но, как я уже сказал, у меня нет законных прав на него, поскольку я ему не родственник. Я просто хочу взглянуть на ребенка моих коллег, о чьей ужасной смерти я только что узнал.
Он заметил, как что-то беспокойно шевельнулось в ее горле, а в голове поднялась волна паники. Это она уничтожила письма своего мужа. Вернер тут же все понял, но ничего не сказал. Он почувствовал, что муж тоже догадался об этом. У нее и так будут большие неприятности.
Они услышали, как Пааль поднимается по ступенькам парадного крыльца.
— Я заберу его из школы, — сказала Кора.
— Может быть, и не стоит, — ответил Вернер, оглядываясь на дверь.
Несмотря ни на что, сердце его застучало быстрее, а пальцы на коленях задрожали. Он послал мальчику сообщение без слов. Это было приветствие, которое придумали четыре супружеские пары, своего рода пароль.
«Телепатия, — подумал он, — это обмен разнообразными эмоциями между разумами, не зависящий от общеизвестных чувственных каналов».
До того как дверь открылась, Вернер успел послать сигнал дважды.
Пааль неподвижно замер на пороге.
Вернер видел узнавание в глазах мальчика, но в мыслях того были только смущение и неуверенность. Затуманенный образ Вернера мелькнул в его голове. Там присутствовали все — Вернер, Элкенберг, Кальдер, а также их дети. Но теперь все они были скрыты и трудноуловимы. Вскоре и этот образ исчез.
— Пол, это мистер Вернер, — сказала Кора.
Вернер молчал. Он послал еще одно сообщение — такое сильное, что Пааль не мог не ощутить его. По лицу мальчика пробежала тень недоумения и тревоги, словно бы он чувствовал, что происходит что-то необычное, но не мог понять, что именно.
Лицо мальчика сделалось еще более смущенным. Кора с тревогой переводила взгляд с него на Вернера и обратно. Почему Вернер ничего не говорит? Она открыла было рот, но вовремя вспомнила, о чем рассказывал немец.
— Послушайте, что здесь… — начал Уилер, но Кора замахала рукой, останавливая его.
«Думай, Пааль, — мысленно умолял Вернер. — Используй свой разум».
Внезапно из горла мальчика вырвался тяжелый, мучительный всхлип. Вернер вздрогнул.
— Меня зовут Пааль, — произнес мальчик.
По спине Вернера пробежал холодок. Голос был неуверенный, почти кукольный. Тонкий, дрожащий, ломкий.
— Меня зовут Пааль…
Он никак не мог остановиться. Словно подхлестывал себя, зная, что произошло, но желая вытерпеть это знание как можно дольше.
— Меня зовут Пааль. Меня зовут Пааль…
Бесконечное, пугающее бормотание. Охваченный паникой мальчик словно бы искал в этих звуках незнакомую силу, которой был лишен.
— Меня зовут Пааль, — повторял он даже после того, как Кора крепко его обняла. — Меня зовут Пааль. — Сердито, жалобно, безостановочно. — Меня зовут Пааль. Меня зовут Пааль…
Вернер прикрыл глаза.
«Поздно».
Уилер предложил подвезти Вернера до автобусной станции, но тот сказал, что хочет пройтись. Профессор попрощался с шерифом и попросил извиниться за него перед миссис Уилер, которая увела плачущего мальчика наверх.
Под накрапывающим дождем Вернер уходил все дальше от дома шерифа, от Пааля.
Он понимал: дать оценку этому случаю не так-то просто. Здесь нельзя говорить о правильном и неправильном. Несомненно, это не было противостоянием добра и зла. Миссис Уилер, шериф, учительница мальчика, жители Джерман-Корнерс — все они, вероятно, хотели как лучше. Неудивительно, что они пришли в возмущение при мысли, что родители семилетнего ребенка не научили его говорить. Поэтому можно считать, что они действовали в соответствии с законом и из благих побуждений.
Просто зло очень часто вырастает из самых добрых намерений.
Нет, лучше оставить все как есть. Взять Пааля с собой в Европу — ко всем остальным — было бы ошибкой. При желании он мог бы этого добиться: все четыре семейные пары обменялись документами, дающими право на опекунство над ребенком, если что-то случится с его родителями. Но это причинило бы Паалю еще больше неудобств. Он стал бы обученным телепатом, а не врожденным. Хотя, по их теории, все дети рождались с атавистической способностью к телепатии, которую так просто утратить и так трудно восстановить.
Вернер покачал головой. Жаль, что так вышло. Мальчик остался без родителей, без своего дара, даже без имени.
Он потерял все.