Оборот, который принимала наша беседа, еще раз напомнил Барбаре о необходимости позвонить кому-то из коллег. Она на мгновение покинула нас, и священник-плейбой, казалось, не оставшийся бесчувственным, к ее шарму, предложил составить девушке компанию, не объяснив, зачем именно он это делает.
Мы остались в церкви вдвоем с Магнусом, и он налил мне кофе.
— Вы тоже полагаете, что мы больше ничего не можем сделать?
— Послушайте, Магнус, я ничего не полагаю, ничего не допускаю. Я хочу только, чтобы меня оставили в покое, чтобы как можно скорее вернуться домой.
— Знаете, отчаяние никуда не приводит, — произнес он, выдыхая дым. В Ваши годы нельзя жить так, как живете Вы.
— Прошу Вас, не учите меня жить.
— Но кто довел Вас до подобного состояния, Бог мой?! Надеюсь, не тот проклятый процесс?
Магнус понял, что в этот момент я разрываюсь между желанием сказать правду и более уклончивым ответом. В конце концов, я выбрал аут.
— Конечно же, нет. Упрощая: я не верю в то, что человечество эволюционирует.
— Человечество, может быть, и нет, — согласился он, подняв руку к небу, но как насчет Вашей собственной эволюции?
— О! Моя собственная эволюция… У меня были деньги, завидное положение в обществе и достаточно сексуальных приключений; я мог бы продолжать в таком же темпе: заработать еще больше денег, начать политическую карьеру, создать семью… В какой-то мере я сознательно разрушил все эти перспективы.
— И Вы гордитесь этим!
— Не судите меня, пожалуйста, не ничего об этом не знаете. То, что Вы принимаете за слабость, на самом деле кое-что совсем другое. Вы не знаете, что такое отказаться от всего. Вы не можете даже представить ту силу духа, которая требуется, чтобы рискнуть сделать то, что сделал я.
— Нет, Тео, истинная сила духа, истинное мужество — это продолжать.
— Не утомляйтесь понапрасну, эти афоризмы «на троих» не для меня.
Он сделал паузу, повернул чашечку с кофе и сделал маленький глоток, а потом снова зажег трубку.
В это мгновение мне очень хотелось, чтобы он понял: несмотря на мои нехотя данные ответы, я признателен ему за то, что он вызвал меня на этот разговор.
— Здесь была замешана женщина, правильно? — спросил он после долгого молчания.
— Где это «здесь»? — уточнил я, обернувшись, словно он сказал о ком-то, кто только что вошел в церковь.
— В Вашем отречении, Вашем поступке. Причина в женщине, которая Вас отвергла? Которая теперь далеко от Вас, которая, возможно, больше Вас не любит или умерла?
— Почему Вы так считаете? Неужели Вы видите меня насквозь, Магнус?
— Нет, не вижу, — уверенно ответил он, — напротив, Вы окружены аурой таинственности, но нет никаких тридцати шести тысяч причин, которые могут ввергнуть человека в такое отчаяние и заставить уйти от мира после того, как он вел вполне светскую жизнь. Да и потом, Вы странно ведете себя с малышкой Барбарой, так словно Вы немного упрекаете ее за то, что она красива.
— Я? Странно веду себя с Барбарой? Послушайте, Вы, конечно, очень крупный генетик, но в области психологии еще очень большой вопрос! Я не упрекаю ее за красоту. В конце концов, она действительно очень красива, но вот за что я упрекаю ее, так это ее бескультурье, ее эгоизм, ее презрительность…
В то время, как я пытался оправдаться, он разразился смехом. Впервые за долгое время я почти испытал доверие к себе подобному и в свою очередь захотел задать ему несколько вопросов:
— А Вы, этот соблазн идти наперекор, никогда не захватывал Вас?
— Конечно, — кивнул он, — и чем старше я становился, тем сильнее испытывал его. Я часто думаю о том, чтобы удалиться в свое маленькое ирландское поместье, предаться отдыху и спокойно дегустировать внушительные запасы вин из Бордо…
— И что же Вам мешает?
— Мои изыскания. Научный поиск это как наркотик, Вам это понятно, — вроде того, что принимает наша подруга. И потом, в то время, как большинство моих коллег свихнулись на идее клонирования, я пытаюсь использовать свою некоторую известность ради одной цели: сделать так, чтобы знание без совести не погубило душу.
Что ж, чем дальше развивалась эта история, тем сильнее я понимал, что эхо посланий, отправленных «Моной Лизой», разносится внутри каждого из нас.
«Мона Лиза» в самом деле что-то затронула в нас четверых. Слишком явно. А что, если она один из нас?
Глава 5
Магнус был прав: женщина действительно существовала.
Прошло уже четыре года как мы расстались, но не проходит ни единого дня, не единой минуты, чтобы я не думал о ней.