В середине дня в холе зазвонил телефон. Розы не было, Магнус, выйдя на лестницу из библиотеки, попросил меня ответить. Это была его дочь, Селия, которая звонила из США, чтобы узнать новости. У нее был мягкий голос с очаровательными интонациями, который показался мне знакомым. Джемерек попросил меня сказать ей, что не может сейчас ответить, потому что мы работаем. Я немного смутился, но Селия, казалось, привыкла к постоянной занятости отца.
— У папы все более или менее хорошо? — спросила она, не особо сомневаясь в ответе. — Он звонил мне, чтобы сказать о том, что он в Ирландии, но как обычно разговор был коротким.
— Хорошо, — честно ответил я. — Мы работаем уже четыре дня, и он в хорошей физической и интеллектуальной форме.
— Вы ученый?
— Нет, я адвокат.
— Я тоже, в каком-то смысле! Я юридический консультант в крупной фирме во Флориде.
— Удачи вам в вашей работе, Селия.
— Спасибо. И скажите папе, что я перезвоню завтра.
Положив трубку, я отметил, что этот голос и в правду не был мне незнаком.
Глава 11
Когда на часах в библиотеке пробило 18 часов, мы все еще не продвинулись ни на дюйм. Согласно обратному отсчету у нас оставалось 27 часов 39 минут и 41 секунда; у нас были не разгаданы еще 3 части сообщения, и начало ощущаться разочарование. Мы боялись, что могли пройти мимо решения и сожалеть об этом потом.
Барбара предложила сделать паузу, чтобы «проветрить голову». Так как я опасался, что она опять примет кокаин, то решил не оставлять ее одну и взять с собой в бар в Дун-Лэаре. Витторио, которого совсем не пугала перспектива пропустить пару кружек пива, присоединился к нам; только Магнус отказался, решив провести время в изучении книг.
Для него это был личный вопрос, он был уверен, что эта часть сообщения адресована именно ему, человеку науки и цифр, который провел свою жизнь среди книг, пробирок и компьютеров.
— Не волнуйтесь, мы продолжим думать над оставшимися двумя частями загадки, — пообещали мы, выходя из комнаты.
Несмотря на протесты Барбары, за руль Мерседеса сел я.
— Вы увидите, что значит настоящее вождение, — сказал я, заводя машину.
— В этом случае мы недалеко уедем, — ответила Барбара, радуясь, что нашла тему для спора.
В памяти всплыли две другие части головоломки: «1824-89» и «Скидамаринк», но ни одной стоящей идеи не возникало, даже когда Барбара несколько раз подряд спела песенку.
— Я люблю тебя утром…
Никто уже не пытался размышлять, мы просто любовались проносящимся мимо пейзажем.
Чуть позднее Витторио включил радио, чтобы послушать новости BBC. По-настоящему новых фактов не было, но мы, по крайней мере, узнали, что СМИ снимали сливки с этого события: все еженедельные издания пестрили заголовками типа «четыре шатких основания мира» или «Месть Джоконды», а один модный философ даже собирался выпустить книгу под названием «четыре всадника Апокалипсиса». В интернете также имелась масса сайтов, освещающих данное событие, и каждый день полиция получала десятки нелепых заявлений от различных группировок или просто шутников, что это они украли Мону Лизу или убили Стейнера, а также предупреждали, что через несколько недель исчезнет Эйфелева башня, взорвется Белый Дом или Биг Бен.
Когда мы приехали в порт был еще день, и множество людей прогуливались по причалу, наблюдая за возвращением паромов из Шотландии. Витторио купил три ванильных рожка мороженого, и мы долго прогуливались вдоль дамбы. Наслаждаясь своим мороженым, я рассматривал людей вокруг себя: вот человек, который бегает со своей собакой, вот музыканты, играющие традиционные баллады, вот деты, играющие в футбол и лакомящиеся конфетами. В этот момент я подумал о том, что когда эта история придет к своему эпилогу, может быть, для меня будет еще не поздно зажить нормальной жизнью: вернуться на работу, завести детей, бегать с собакой в лесу по воскресным утрам. Тем не менее, эта мысль быстро исчезла, когда я увидел двух немецких туристов, которые гуляли с ребенком, спящим в коляске. Светлые волосы женщины заставили меня подумать о Ней, о ее запахе, о ее лице, о ее прическе, когда она еще была со мной, о ребенке, который мог бы быть у нас.
Я повернулся к Барбаре и Витторио и увидел их печальный взгляд, устремленный к горизонту. И я подумал, что и у них, наверняка, есть болезненные воспоминания, которые могут разбередить старые раны, и я задался вопросом, как эта красивая, умная и успешная женщина пристрастилась к наркотикам. Случай с Витторио казался мне еще более загадочным. Как такой благородный и предприимчивый человек оказался в том мире, где церковь все еще опутывает своими обрядами, запрещающими священнослужителям жениться и использовать контрацептивы. Все эти мысли кружились у меня в голове, наравне с цифрами 1824-89, которые мы должны разгадать.