Я чувствовал себя словно во сне, словно шизофреник с раздвоением сознания, когда одна часть тебя наблюдает за другой частью. Я оставался еще несколько минут на краю, слушая как волны разбиваются о скалы. Ветер морозил мне кожу. Как мы оказались в таком положении?
Никто из нас не произнес ни слова на обратной дороге. Умственно и физически вымотанные мы сразу пошли спать. Было уже 5 утра, когда я оказался на шелковых простынях в своей постели. Несмотря на множество мыслей и сомнений в голове, я провалился в тяжелый сон. Моим последним видением были деревья за моим окном, которые наблюдали как четыре силуэта пришли, чтобы уже не расставаться.
Часть III. АМЕРИКА, АМЕРИКА
Глава 14
Я не был в Нью-Йорке 4 года и совсем не скучал по нему. Я никогда не был частью Большого Яблока, чьи жители клянутся пятой авеню, желтыми такси и Трамп-Тауэр. Спустя все эти годы я не сожалел о том темпе жизни, о вое сирен, что разрывают ночь и создают ощущение пребывания в осаде.
Единственное, чего мне не хватало, так это яркости Атлантического океана, переливающегося огнями в некоторые из дней. Этот светло-синий цвет стали придает особенный лоск Манхэттену. Честно говоря, я тоже сохранил хорошие воспоминания о его огнях и запахе Рождества, но без всей этой истории я бы не поехал туда. Моя жизнь была слишком привязана к Нью-Йорку, и я захотел уйти, как изгнанник, навсегда покидающий свою родину.
Тем не менее, покидая Ирландию на следующий день после резни, мы сосредоточились на нем, потому что нити нашего расследования вели на северо-восток США. Магнус был убежден, что следующий шаг Мона Лизы будет связан с биотехнологиями. Двумя месяцами ранее он слышал в Cell Research Therapeutics о готовящемся эксперименте по генной инженерии. Он подозревал, что Стейнер в глубокой тайне готовится к генной модификации эмбрионов перед помещением их в матку. Какова точная природа этих манипуляций? Джемерек не мог… не хотел, подробнее рассказать нам, но по его словам это было не удивительно, что Мона Лиза пронюхал о проекте и собирается саботировать его.
Мы купили билеты в Нью-Йорк на следующее утро. Предыдущие дни были очень напряженными, и нам нужно было выдохнуть. Кроме того, в отсутствие информации, я предложил своим друзьям пару дней для того, чтобы заняться своими делами. Но прежде чем мы расстанемся, я пригласил всех на поздний завтрак в аэропорту Джона Кеннеди. Когда мы перекусили, Витторио уехал в Вашингтон, чтобы навестить своих друзей-семинаристов, а Магнус поехал повидать дочь, которая жила недалеко от Орландо. Все мы договорились встретиться вечером следующего дня в баре отеля The Waldorf Astoria.
На выходе из аэропорта мы с Барбарой взяли такси до верхнего Ист-Сайда, где у ее дяди была квартира. Не было никаких вопросов, чтобы оставить ее одну, после того, что мы пережили. К тому же, она настолько же нуждалась во мне, как и я в ней.
Две башни почтенного Сан Ремо одного из самых рейтинговых зданий довоенного Манхэттена высились на углу центрального парка и 74-ой улицы.
У входа нас поприветствовал охранник и вызвал нам лифт. Барбара знала его по имени и общалась с ним в привычном тоне, видимо, она часто сюда приезжала. Квартира располагалась на десятом этаже, и из нее открывался потрясающий вид на парк. Она пожаловалась на духоту и пошла на кухню, в то время как я открывал окна.
— Вы в праве смотреть скептически, — сказала она, присоединяясь ко мне на балконе с бокалом узо, — эта квартира даже меня ввела бы в заблуждение.
Ее трудно было винить: двухэтажная квартира, общей площадью более двухсот квадратных метров с фонтаном посередине комнаты, обрамленным бонсай и двумя картинами Роберта Раймана на стенах. На полках два серебряных Будды поддерживали книги, а в углу, ближе к террасе, располагалась удивительная коллекция дизайнерских игрушек ручной работы, главной из которых был конь, Гермес, из полированного дерева. Чуть далее, около лестницы, в элегантной застекленной витрине был собран большой ассортимент Colt и Smith & Wesson разных эпох. Оружие определенно было семейной коллекцией Веберов.