Топот пронесся по коридорам замка, мои рыцари спешили седлать коней.
Ланселот не тронулся с места.
Я смотрел с балкона, как они выезжают — цветные флажки и доспехи, копья с электроприводом приторочены к седлам. Они даже не озаботились взять контейнеры для образцов.
— Мой государь, — Ланселот бесшумно возник за моей спиной, — я хотел… меня беспокоит одна вещь… эта чаша…
— Грааль, да.
— Как бы там она ни называлась. То, что показалось нам в зале, — это не она. Я видел не ее.
Ветер свистел над равниной, и трава ходила волнами, точно море.
— Понимаешь, государь, это просто очень красивая чаша. А то, то было нечто иное, — он в затруднении пошевелил сильными пальцами. — У меня нет слов, чтобы…
Его загорелое лицо мучительно исказилось. Это ужасно — знать и не мочь рассказать.
— Почему же ты не сказал это остальным?
— Я не хотел лишать их подвига, государь. И еще я… я подумал, а вдруг они найдут ту, настоящую…
— А ты? Если кто и достоин ее найти, это ты. Ну и Персиваль.
— Я уже видел ее, — спокойно сказал Ланселот, — нет… она не для меня. Я тогда спросил не то, сударь. Я очень расстроился, очень. А теперь я полагаю, это было правильно, потому что мой подвиг — здесь. Так мне подсказывает мое сердце.
У него нет сердца.
— Если бы я только не дал ему слова, что он будет здесь в безопасности! Но пусть только попробует причинить тебе вред, государь! Я сотру его с лица земли.
— Он это знает, Ланселот. Спасибо. Он мне ничего не сделает. И еще… королеве одиноко. Постарайся как-нибудь развеять ее тоску.
Он вопросительно взглянул на меня, но я смотрел за горизонт, туда, где ветер гонял облачные отары. Больше там ничего не было — только облака, и дальние холмы, и ветер.
Мордред, не будь дурак, даже не приближался к Гвиневере. Зато он постоянно таскался за мной, рассказывал похабные анекдоты и не менее похабные истории из жизни старателей.
Я и впрямь был готов сбросить его с лестницы. Впрочем, дойди дело до прямой схватки, мне мало что светило — он был сильнее. И ловчее. И моложе.
Потом накрылся регенератор.
Есть вещи, которые не замечаешь, пока они работают как надо. Сердце, например. Легкие. Регенератор. Я проснулся оттого, что что-то изменилось. Хотя на самом деле все осталось как было. Лишь у изголовья горела красная лампочка. Маленькая.
Регенератор никогда не ломается.
Потому что, если он сломается, это будет означать одно.
Единственный человек на станции умрет.
Природный человек, я хочу сказать.
То есть я.
Да, но нас теперь двое…
— Что случилось, сударь? — нерешительно спросила Гвиневера. Она поднялась на подушках, опираясь на руку, русая коса на белом плече в полумраке казалась черной.
— Не тревожься, дорогая, — рассеянно отозвался я. — Жди меня здесь и ничего не бойся.
Ей и нечего бояться. Она ведь не дышит.
Они уже топтались в коридоре, Ланселот и Мордред, ибо знали, что я выйду к ним.
— Что, — лицо Мордреда кривилось в полумраке, — неприятности, командир?
Я осторожно сказал:
— Еще не знаю.
— А по-моему, знаешь… государь. Дышать стало труднее, а?
Я вдохнул. Отлично знал, что пока никаких изменений нет, но показалось, да, и впрямь трудно. Внушение.
— Сколько тут кубометров, в Камелоте? — спросил Мордред. — Это, если прикинуть… ты да я… Эти не в счет…
— Замолчи! — велел я, покосившись на Ланселота.
Мордред пожал плечами, демонстрируя покорность.
— Но ты, конечно, сможешь его починить, государь?
— Мерлин сможет, — это Ланселот.
Верно. Мерлин хороший механик. Сам я лучше разбираюсь в софте, чем в железе. Но откуда Ланселот?.. Впрочем, он не хуже меня знает о способностях Мерлина. Все они знают.
— Да, — сказал я, — пускай Мерлин поглядит. Пошли.
— Королева… — нерешительно предположил Ланселот.
— Ей ничего не грозит.
Я махнул рукой, приглашая их следовать за собой, и пошел по коридору, который вдруг сделался гулким и пустым, как труба. Неподвижный воздух неохотно расступался перед лицом.
В комнате Мерлина горел свет — галогеновый светильник, заключенный в хрустальном шаре.
Синтетическое чучело совы таращилось на меня желтыми глазами.
— Ты уже знаешь? — спросил я.
Мерлин поднял голову и медленно выпрямился.
— Ты имеешь в виду, э… поломку?
— Да, — я нетерпеливо привстал на носки. Черт, ну почему все они, все — даже Гвиневера! — выше меня? — Ты был там?
— Еще нет, — сказал он неторопливо, — сейчас поглядим. Непосредственной опасности ведь нет, так?