Мой противник держал нож профессионально, мягко зажимая рукоятку в полуоткрытой ладони, и я подумал, что торговля живым товаром явно была вершиной его карьеры, а начинал он с самых низов, как и положено деловому человеку. Я медленно двигался, не спуская глаз со сверкающего лезвия, — остальные зачинщики отступили в ожидании схватки. Короткий выпад — но я успел уклониться, полоснув по руке, держащей нож, своим нехитрым оружием, и рукав суперлоновой сорочки моего противника, за которую тот, видно, выложил немалые денежки, окрасился кровью.
— Бей его, суку! — крикнул кто-то у меня за спиной. — Бей копа!
Я сделал обманное движение, гипнотизируя сутенера отблеском стекла, и въехал ребром ладони левой руки ему в горло. Раздался глухой чавкающий звук, рука, державшая нож, разжалась, и мой противник медленно осел на пол. Лишь теперь я мог бросить взгляд на Карса — тот уже пробился к выходу и стоял, придерживая тяжелую дверь, чтобы я мог беспрепятственно проскользнуть наружу. Но мне нужно было еще до этой двери добраться, а это оказалось не так-то легко. Кто-то успел сориентироваться и ухватил меня за плечо. Я стряхнул руку и, выдвинув локоть, не глядя, коротко и резко ударил типа, стоявшего за моей спиной. Тот ослабил хватку, но в это время кто-то еще набросился сбоку и чья-то рука взяла в захват мое горло. Еще немного, и удары сгрудившихся вокруг меня завсегдатаев этого великолепного местечка сшибли бы меня с ног, как вдруг руки, держащие меня, дернулись и пальцы с обломанными грязными ногтями бессмысленно загребли по воздуху. Я на миг освободился, и в эту самую минуту кто-то подтолкнул меня в спину.
— Шевелись! — раздался незнакомый голос рядом со мной.
Я ринулся к двери, бросив короткий взгляд на моего спасителя, и, к своему удивлению, узнал в нём того типа, который все это время кемарил в углу за столиком. Сейчас он вовсе не казался таким уж пьяным.
Выяснять, какого черта он, собственно, лезет не в свое дело, времени не оставалось. Мы вывалились наружу, вытолкнув топтавшегося у двери Карса, точно пробку из бутылки с шампанским; а за нами, вопя и размахивая кулаками, вывалилась вся возбужденная толпа.
— Сюда, — сказал мой спаситель и махнул рукой за угол. Дареному коню в зубы не смотрят — я побежал за ним, увлекая за собой Карса. Мы перемахнули через какой-то забор, нырнули под какие-то сваи, оказались под стеной цеха по засолке трески и, миновав его, втиснулись в узкий проход между складами. Гомон толпы, поначалу отчетливо различимый, постепенно затихал — наш спутник великолепно ориентировался в лабиринтах порта. Даже в окружавшей нас темноте он передвигался совершенно свободно. Мы бежали в полном молчании, боясь привлечь внимание преследователей, но наконец наш проводник вновь произнес:
— А теперь сюда, — и отодвинул какую-то доску в абсолютно глухой с виду ограде. Мы протиснулись сквозь образовавшееся отверстие и оказались на набережной. Тут по сравнению с недавней бурной потасовкой все выглядело на редкость спокойно — тусклые фонари освещали мощеные тротуары и отбрасывали слабые отблески на пляшущую черную воду; окна тянувшихся вдоль набережной домов, чьи стены словно вырастали из вод залива, угрожающе таращились пустыми глазницами.
— Поторопитесь, — сказал незнакомец, — предпочитаю избегать открытых мест.
Я счел за лучшее послушаться, и мы передвинулись вплотную под стену дома, скрывшись в его густой тени. Я и сам с трудом мог различать своих спутников — лишь глаза Карса отблескивали во тьме красноватым светом, как всегда у кадаров в момент возбуждения.
— Вы что, с ума сошли? — спросил наш спаситель. — Нужно же быть полным идиотом, чтобы притащить кадара в портовый кабак.
— Да никуда я его не тащил, — ответил я с досадой, — он сам приперся.
— Вы что, первый год на Земле? — раздраженно обратился он к Карсу. — Не знаете, куда можно соваться, а куда — нет?
— Я думал, что-то случилось с Олафом, — оправдывался тот. — Он утром ушел и пропал. А он — мой напарник.