С каждым днём болячка разрасталась, и жена Волопасова уговаривала его пойти к старику повиниться.
— Против колдовства имеется наука! — возражал Волопасов.
Он купил йоду и стал смазывать им болячку. Научное лекарство вступило в борьбу с колдовской болячкой и в конце концов, конечно, победило.
Но не болячками удивлял старик Карасёв белый свет. Главная сила его заключалась в другом: старик Карасёв видел колёса!
Что это за колёса, Карасёв и сам толком объяснить не мог. Но, по словам его, получалось, что возле каждого человека имеется в воздухе какое-то цветное колесо. Вроде радуги. Да только колесо это не всякому дано увидеть.
Например: плотник Меринов никаких колёс не видит, и слесарь Серпокрылов не видит, да и вообще никто не видит. А вот старик Карасёв видит.
В тот день, когда появился в Ковылкине Наполеон, Карасёв сидел на лавочке у калитки, а соседка Нефёдова шла из магазина и присела передохнуть.
— Куда ты столько хлеба набрала? — сказал Карасёв. — Десять кирпичей.
— Как это куда! — закричала в ответ Нефёдова и принялась считать, сколько у неё в доме народу, да куры, да корова, да поросята, да праздники впереди. Своими крикливыми подсчётами она оглушила старика на оба уха, потом перевела дух и решила поболтать о колёсах. — Неуж всё-таки вправду бывают колёса вокруг людей?
— А как же, — ответил Карасёв. — Обязательно бывают.
— И ты видишь это?
— А как же мне не видеть-то их, если они видны, — возразил старик.
— Ну, а вокруг меня есть такое колесо?
— Виднеется, — подтвердил Карасёв. — Да только не слишком уж большое.
— Что уж, совсем, что ли, маленькое? — спросила Нефёдова чуть огорчённо.
— Ну, как тебе сказать, — ответил Карасёв, закуривая цигарку, — сантиметра на четыре.
— И какого ж оно цвета?
Тут старик Карасёв поглядел на соседку внимательно, выпустил в воздух дыму и сказал:
— Коричневое.
Такой цвет Нефёдову почему-то обидел.
— Старый ты пёс, — сказала она. — Напустил дыму, вот и натемнил в колесе.
— Табачный дым колёсам не помеха, — ответил старик Карасёв, равнодушно ещё раз взглянувши на соседкино колесо.
— Тьфу! — плюнула Нефёдова. — У тебя небось и вовсе никакого колеса нету.
— Мне своё колесо видеть не дано.
Старик покуривал цигарку, а Нефёдова искоса взглядывала на него, прищуривалась, словно хотела разглядеть, не видно ли какого колеса. Но, кроме шапки солдатской, носа да цигарки, она не видела ничего. И на улице не видно было никаких колёс, только у дороги валялась, как обычно, автомобильная покрышка.
На дорогу выскочила из-за угла собачка на верёвке, а за нею бежал дошкольник Серпокрылов.
— Смотри-ка, дед, вон мальчишка слесарев бежит. Неуж и вокруг него есть чего-то?
— А… это Лёшка Серпокрылов. Вокруг него радуга васильковая с розовым разводом.
— И вокруг собаки есть?
— Ну нет, — сказал Карасёв. — Вокруг собак не бывает… Они их видят, а сами не имеют. Постой, постой… Что за оказия? Вроде что-то намечается синеватое! Да это не собака!
Старик Карасёв разволновался, достал из кармана очки.
— Эй, Лёшка, подь-ка сюда!
— Некогда, дедушка Карасёв! — крикнул в ответ Серпокрылов. — На полюс бегу! — И скрылся за углом.
— Странное дело, — взволнованно рассуждал старик Карасёв. — Вокруг собак никогда не бывает, а тут что-то синеватое.
Пока старик рассуждал, на улице появился новый человек.
В шапке «пирожок», в овчинном полушубке романовской дубки, он быстро шагал, почти бежал по улице. В руках он держал толстую палку, окованную полосовой сталью, а на спине его подпрыгивал зелёный, через плечо на ремне, сундучок.
— Это что за человек? — спросила Нефёдова. — Какое вокруг него будет колесо?
— Тьфу! — плюнул старик Карасёв. — Салатовое!
Глава 24
Последним уроком во втором классе был урок рисования.
Кончилась переменка. Техничка Амбарова пробежала по коридорам.
— Звонок не работает! — кричала она. — Движок барахлит. Току нету! Расходись по классам!
— Без звонка не пойдём! — кричали Белов и Быкодоров из четвёртого класса.
— Дззззззз… — зазвенела Вера Меринова.
— Дзынь-трынь! Трам-блям-блям! — подхватил весь второй класс, и скоро в школе раздался такой звон, какого никогда в жизни не устроить электрическому току.
— Кончай звонить! — закричал учитель рисования Павел Сергеевич. — Готовь карандаши да альбомы!