Огромный, как гора, стоял директор под портретом Менделеева и на плечах своих, казалось, держал грозовую тучу.
Тишина становилась всё тише, она нагнеталась, нагнеталась и наконец сгустилась до такого состояния, что её можно было уж разливать в банки, как сгущённое молоко. Тишину пора было разрядить, и директор сделал это.
— Так, — сказал директор.
Это простейшее слово он произнёс настолько сильно, что оно врезалось в головы второклассников, как гвоздь в липовую доску. Во втором ряду кто-то тихо, но явственно задрожал.
— Значит, вы не знаете, куда девался песец. А кто ж тогда знает?
Директор Губернаторов прекрасно понимал, что знает об этом весь класс. Ни секунды не думал он, что песца увёл посторонний. Как только увидел пустую клетку, сразу вспомнил разговор с Верой Мериновой и понял, что без неё тут не обошлось. Знал директор, что Веру ребята уважали и, скорей всего, поддались на её агитацию и спрятали песца. Директор Губернаторов был мудрый человек и всех своих учеников видел насквозь. Одного только не мог он понять, как им удалось спрятать песца, не выходя из школы. Но этот вопрос он надеялся прояснить в самое короткое время.
— Меринова! И ты не знаешь, где песец?
Вера вскочила из-за парты и молча уставилась в портрет Менделеева.
— Что ж ты молчишь?
Вера не отвечала. В тишине слышно было, как колотится её сердце.
— Меринова, как видно, онемела, — сказал директор.
Он пригляделся, посмотрел на Веру повнимательней, как дровосек, который хочет расколоть полено и выбирает, с какого бока ударить, но решил пока её оставить и выбрать чурбанчик помягче.
— Калинин!
Коля с громом вскочил из-за парты. С таким громом в лесной тишине вдруг в кустах подымается тетерев.
— А ты что скажешь?
Коля открыл рот, глянул в окно и осекся.
— И этот онемел, — заключил директор. — Ты куда смотришь? Воробья увидал?
— А чего он рожи строит?! — неожиданно и плаксиво сказал Коля.
Директор Губернаторов кинул взгляд в окно и увидел за стеклом дошкольника Серпокрылова, который действительно строил рожи в глубину класса. Тут директор так посмотрел на дошкольника, что состроенная рожа мигом превратилась в симпатичное и милое лицо и скромно скрылась куда-то вниз.
— Ну, Калинин, так куда же пропал песец?
Коля молчал, его заинтересовал портрет Менделеева. Пышная борода знаменитого химика буквально приковывала взор.
— Так, — сказал директор. — Ну что ж, продолжим! Чашин!
Миша Чашин неторопливо встал из-за парты, хотел поглядеть в глаза директору, но не тут-то было. Менделеев притягивал, как магнит.
Минуты через три весь класс стоял уже на ногах и рассматривал портрет великого учёного. Даже до-школьник Серпокрылов, вновь появившийся в окне, тоже глядел на Менделеева.
Опять установилась в классе неприятная тишина. С минуту была она мёртвой, но скоро стала превращаться в гробовую. В тишине грозовою тучей темнело лицо директора Губернаторова, задумчивы были ребята, и печально глядел на них Павел Сергеевич.
Только лишь знаменитый химик Дмитрий Иванович Менделеев ласково улыбался, распустив свою великую бороду над головой директора.
— Павел Сергеевич, — сказал неожиданно директор, — приведите дошкольника Серпокрылова.
Лёгкий шелест прошёл по классу, и директор Губернаторов понял, что он попал в точку. Директор Губернаторов был мудрый человек, он умел связывать концы с концами.
О мудрый директор Губернаторов!
Как опытный капитан, обходя подводные рифы, ведёте вы школьный корабль и без подзорной трубы видите, что творится в душах и сердцах двоечников, троечников и коловиков. Как плотник Меринов видит насквозь стакан с лимонадом, как мамаша Меринова видит насквозь самого плотника, так точно и вы видите насквозь их дочку, а с нею вместе всех своих учеников и даже дошкольника Серпокрылова, вводимого в эту минуту в класс. Страшно человеку, случайно разбившему стекло, подходить к двери вашего кабинета, страшно лентяю, нарочно забывшему дома тетрадку по математике, встретиться с вами в коридоре, плохо придётся ему, одним взглядом пронизанному насквозь. Лишь человек с чистой душой, с чистыми ногтями и тетрадями, отличник и хорошист может спокойно пройти мимо вас, да и то, наверно, вздрогнет и подумает про себя: а так ли уж я чист, а не я ли на прошлой неделе обманул самым бессовестным образом классного руководителя?
— Ну вот, — сказал директор. — Явился главный свидетель. — Ну-с, гражданин дошкольник, как вы поживаете?