Очень скоро мы вышли к низкому понтонному мосту через реку, очевидно, чуть выше по течению от того места, где я наткнулся на него. Похоже, что кто-то пытался его повредить, так как все веревки оказались перерезаны, а одна из цепей — разорвана. Я услышал, как офицер сказал комиссару:
— Мы успели вовремя! Еще несколько минут, и они бы разрушили мост. Вперед, быстрее!
Отряд перешел на бег, и вскоре мы снова оказались у понтона через извилистый поток. Приблизившись, мы услышали гулкие удары металла о металл — негодяи явно предприняли новую попытку разрушить мост. Прозвучала команда, и несколько человек подняли ружья.
— Огонь!
Прогремел залп. Послышался сдавленный крик, и темные фигуры бросились врассыпную. Увы, они все же успели повредить понтон — мы видели, как его дальний конец плывет вниз по течению. Прошел почти час, пока гвардейцы натянули новые веревки и восстановили мост до такого состояния, чтобы по нему можно было пройти.
Мы возобновили преследование. Все быстрее и быстрее, пока наконец отряд не подошел к знакомым мне мусорным курганам.
На том месте, где стояла хижина, еще тлели деревянные обломки, отбрасывая по сторонам красный свет, но большая часть пепелища уже остыла. Я узнал холм, на который взобрался, а в мелькающих искрах все еще блестели глаза крыс; казалось, они фосфоресцируют. Комиссар что-то сказал офицеру, потом крикнул:
— Стой!
Солдатам приказали окружить место и наблюдать, а потом мы начали исследовать руины. Комиссар лично поднимал обугленные доски и обломки, а солдаты собирали их и сваливали в кучи. Потом полицейский вдруг отпрянул, затем нагнулся и, распрямившись, подозвал меня:
— Смотрите!
Зрелище было ужасным: скелет, лежащий лицом вниз. Судя по очертаниям и состоянию костей, он принадлежал старухе. Между его ребрами торчал кинжал, похожий на сточенный нож мясника; длинное и узкое лезвие застряло в позвоночнике.
— Посмотрите, — обратился комиссар к офицеру и ко мне, вынимая свою записную книжку, — женщина, судя по всему, упала на собственный нож. Крыс здесь множество — видите их глаза, сверкающие в этой груде костей? — и времени они зря не теряли! — тут я содрогнулся, так как комиссар положил ладонь на скелет. — Кости все еще теплые.
Больше никого поблизости видно не было — ни живого, ни мертвого. Снова построившись, солдаты двинулись дальше, и вскоре мы подошли к лачуге, сделанной из старого шкафа. Пять из шести отсеков занимали старики — угрюмые, седые, с худыми, морщинистыми, бронзовыми от загара лицами и белыми усами. Они спали так крепко, что их не разбудил даже яркий свет фонарей. Офицер рявкнул, и в одно мгновение все они вскочили на ноги и вытянулись перед нами по стойке «смирно».
— Что вы здесь делаете?
— Спим, — последовал ответ.
— Где другие тряпичники? — спросил комиссар.
— Ушли на работу.
— А вы?
— Мы в карауле!
— Peste![278] — мрачно рассмеялся офицер и по очереди посмотрел в лицо каждого из стариков, а потом прибавил с холодной, намеренной жесткостью: — Спите на дежурстве! Разве так ведет себя старая гвардия? Стоит ли удивляться Ватерлоо!
При свете фонаря я увидел, как суровые лица стариков смертельно побледнели, и чуть не содрогнулся при виде выражения их глаз, когда в ответ на мрачную шутку офицера раздался смех солдат.
В тот момент я почувствовал, что в какой-то мере отомщен.
В какое-то мгновение казалось, что старики сейчас бросятся на насмешника, но годы жизни не прошли для них даром, и они не двинулись с места.
— Вас всего пятеро, — заметил комиссар, — где же шестой?
В ответ раздался мрачный смех.
— Он там! — один из стариков показал на дно гардероба. — Умер вчера ночью. От него немного осталось. Крысы — шустрые могильщики!
Комиссар нагнулся и заглянул внутрь. Потом обернулся к офицеру и хладнокровно произнес:
— Мы можем возвращаться. Здесь уже нет никаких следов; невозможно доказать, что это именно тот человек, которого ранили пули ваших солдат! Возможно, они его убили, чтобы замести следы. Смотрите! — Он снова наклонился и положил руку на скелет. — Крысы и впрямь работают быстро, а их здесь много. Кости теплые!
Я содрогнулся, как и многие другие вокруг меня.
— Стройся! — скомандовал офицер, и, выстроившись в колонну, с фонарями впереди и с ветеранами в наручниках в середине, мы промаршировали между кучами мусора и повернули обратно к Бисетру.